Крылья нетопыря. Часть I. Сон разума. Павел Беляев

– это рытники сосредоточились на главной опасности: летучих змеях. Смертоносные лучи исходили из ладоней сторожевых псов Храмовых скал и разрывали бестий в клочья. При этом раздавался оглушительный треск, и змеи взрывались, разнося в крошево всё в радиусе пятнадцати локтей.

      Спустя какое-то время, на храмовый остров прорвались чудовища ещё с трёх направлений. Небо вспыхнуло белым – это бестии, не щадя жизни, прорывались сквозь заслон из шаровых молний.

      Армия рива осадила Храмовые скалы со всех сторон. Пирс и прибрежные улочки, в которых в основном обитала чернь, были разграблены и разрушены до основания. Всюду пылали пожары. Но предместья от центральных площадей отделяла толстая стена детинца – именно там, за каменным кордоном, валом и сторожевыми башнями, находилось всё самое важное в Храмовых скалах, в том числе и сам главный храм, и казематы, в коих держали Азаря.

      Дубовые ворота детинца были накрепко заперты, а у каждой бойницы сидел либо лучник, либо какой-нибудь рытник самых первых ступеней посвящения. Те, что были рангом выше, на сторожевых башнях пытались разобраться с летучими змеями.

      Рив уверенно шёл вдоль кордонов. Всё происходящее его будто не касалось. Он спешил, почти бежал. Остановившись у небольшого квадратного творила, Стародум четырежды ударил в него оголовком меча, немного подождал, а потом отстучал нехитрый ритм. Творило открылось плашмя, и наружу показалась белёсая голова рябого монаха. Он смерил рива подозрительным взглядом и произнёс:

      – Принёс мои деньги? А?

      – Ты получишь сполна, – хрипло вымолвил Стародум. – Но не раньше, чем я окажусь у ворот детинца.

      – Нет, рив, ты меня не проведёшь… Сначала покажи деньги.

      Стародум гадко усмехнулся и сорвал с пояса объёмную кожаную колиту или кошелёк, как их называли в Храмовых Скалах, бросил монаху. Тот с видом знатока потряс колиту против уха и скривил довольную мину.

      Они шли узкими коридорами. Трижды встречались монахи, которых озадачил вид мрачного окровавленного рива. Трижды Стародум без особых хлопот расправлялся с храмовниками. Наконец, монах остановился и прошипел на ухо Стародуму:

      – За этим поворотом лестница, она ведёт к воротам.

      Рив снова гадко усмехнулся.

      А потом, зажав монашеку рот, несколько раз пырнул ножом в живот.

      – Предательство – это грех.

      Через мгновение меч Стародума уже свистел у самых ворот детинца.

      Стычка длилась недолго. Застигнутые ударом в спину, монахи не сразу поняли, что делать. А когда разобрались, было поздно.

      Мгновение спустя, сонмы чудовищ ринулись на святые площади в распахнутые ворота.

      Рив долго стоял, лично наблюдая, как его армия прорывается в святая святых мира Горнего. Потом рива нашёл чуд, что был при нём рулевым, и они вместе ступили на скользкую от крови брусчатку центральной площади.

      Здесь и там чудовища живьём обгладывали беснующихся от боли храмовников. Бились в агонии тела. Под ногами