Ветер Кайласа. Екатерина Викторовна Королькова

застыла. В ее глубине не осталось волшебства, не осталось прежней силы, и последние крупицы разума рассеялись в ветвях мелкими искрами света.

      Мужчина услышал последний вздох магии и облегченно расслабился. Затем легкой, кошачьей походкой прошел по травяным островкам и вышел на твердый участок.

      Ярина оказалась рядом. Подняв ее личико вверх, он вытер бархатные щеки рукавом и поблагодарил за спасение.

      Девушка стушевалась от прикосновения. Неопытное сердце забилось чаще.

      Кожа рук иноземца была удивительно нежной и теплой. Хотелось прижаться к ней хрупким телом и греться до скончания времен. Желание нырнуть в объятия стало непреодолимым, и Ярина обняла воина.

      Когда голова семнадцатилетней защитницы легла на грудь Фэна, он затаил дыхание. Видеть женщину Асии он не мог, но ощущать ее тепло и вдыхать аромат – вполне.

      Запах луговых цветов окутал его и лишил возможности думать.

      Год за годом старюсь я всечасно,

      Все то попусту, и жизнь моя напрасна.

      Год за годом вновь возвращена,

      К нам является прекрасная весна.

      Стихи, сказанные когда-то учителем, всплыли в памяти и отрезвили ум Ветра. Он вновь почувствовал тяжесть меча на бедре и груз прожитых несчастий. Отстранив девушку, воин прошептал:

      – Рина, прошу, прими мою помощь. Я буду с тобой до конца и сделаю все ради спасения твоей семьи. Ты ведь за этим сбежала?

      Ярина с все еще пылающими щеками кивнула, но, вспомнив, что воин слеп, высказала мысли вслух:

      – Добро. Пойдем вместе, ведь это куда проще, чем прятаться друг от друга за деревьями и пригорками, как мы делали весь день.

      Ветер улыбнулся, поправил сверток на спине и двинулся за Яриной через лесной массив.

      Жен, наблюдавший за объятиями и клятвами, закатил глаза. Светловолосая, большеглазая аска и слепой даожэнь его раздражали.

      3.

      – Почему ты называешь свой меч Шунхуа? – спросила Ярина и посмотрела на Фэна.

      – Шунхуа на языке моего народа означает «морозный узор».

      – Это из-за снежинки на рукояти?

      Воин кивнул, вытащил меч и вложил его в кисть девушки.

      – Он ледяной! – завопила она и отдернула руку.

      Он снова кивнул.

      – Смотреть вперед. Ночевка, – пленник затряс пальцем, указывая попутчикам на дряхлую избу на опушке.

      Два дня троица бродила в лесу, сбивая ноги в кровь. Только воин, или как его называл кочевник – «даожэнь», «заклинатель», спокойно ступал по пригоркам и впадинам, заросшим земляникой, шелковицей и кустами смородины.

      – Зайдем?

      Усталая девушка взглянула на попутчика.

      – Да, – отозвался тот.

      В покосившейся избе было сухо и прохладно. Кое-где бревна прогнили до дыр, отчего домишко свистел и постанывал. Ярина принесла сухих веток и разожгла огонь в печи. Тепло медленно разлилось по комнате.

      Жен зажевал очередную порцию редьки. Запил коренья колодезной водой, которую принес со двора, и сладко уснул. Фэн