Посольская школа. Невеста Сокола. Мишель Лафф

плечи. Откуда? Позвольте предложить вам плащ.

      Аромат жжённого сахара заставил меня поморщиться. Да что ж такое? Ни одного открытого участка тела нет! Может, пора и лицо прятать?

      – Не стоит, – отрезала я. – Мне не холодно. Тем более в Фитоллии уже тепло. Вы откроете портал?

      – Разумеется.

      Он отвёл в сторону руку, и, не прекращая улыбаться, провёл указательным пальцем длинную черту. Во всём клане он один так открывал проход в другое место. Обычно маги сосредоточенно бормотали заклинания, держали в уме длинные цифры координат и каждое мгновение боялись ошибиться. А белокурый убийца больше интересовался вырезом моего платья, спрятанного под шалью. Пора законодательно запретить такую наглость в обращении с магией! Он же подавал дурной пример моим воспитанникам! Насмотревшись на фокусы Сокола, они переставали учиться. Зачем, если всё так легко?

      – Благодарю, – сказала я и шагнула в светящуюся арку.

      Намеренно проигнорировала обе повозки и сидящих на козлах воинов. Не захотела, чтобы мне помогали подняться по ступеням. Нет, я позволяла себе опираться на руку мужчины, когда подножка оказывалась слишком высоко, но речь шла о Соколе. Любое прикосновение к нему, даже случайное, рождало необъяснимую дрожь в теле. Мысли путались. Только что я презирала его и вдруг начинала бояться. Его взгляда, тихого голоса, невероятной нежности, с какой он сжимал мои пальцы. А потом я убирала руку и наваждение пропадало. Не хочу быть тысячным трофеем в списке бабника. Ещё одной недотрогой, не устоявшей перед его обоянием. Это унизительно! Я – живой человек, личность, а не объект для вожделения!

      Угораздило же понравится ему на свадьбе лина Делири. До сих пор не понимаю, что я сделала? Сидела тихо за столом, ковыряла вилкой мясо барана. Изредка брала бокал с вином, но считала глотки и на шестом остановилась. Никаких танцев в откровенных нарядах! О, боги, да я воплощение хронического пациента лазарета! Тощая, угловатая, замотанная в белые тряпки с ног до головы. Как говорит отец, меня хочется пожалеть и накормить. Ну откуда в Соколе столько похоти?

      Да, я понимала, что он пошёл на принцип. Больше чем полгода ни одну женщину на близость не уговаривал. Пострадала мужская гордость, замучил охотничий азарт. И тем важнее было стоять на своём до последнего. Стоит мне сдаться – и он сбежит прямо из постели, застёгивая штаны и насвистывая: “Тили, тили, тралли-валли. Наконец-то уже дали, наконец-то уже дали. Парам-пам-пам, парам-пам-пам.”

      Жуть!

      Я глубоко вздохнула и напомнила себе, зачем вышла утро из здания школы. Надеялась, что мы перенесёмся на площадь у кланового дома, а оттуда уже на повозках поедем по острову, собирая детей. Но нет, Сокол запомнил адрес и открыл портал к первому дому. На Ясеневой улице жили сразу трое сирот из нашего списка. Самый бедный район клана пугал случайных путников полуразрушенными лачугами и людьми в неопрятной одежде. Я поёжилась, мысленно обругав себя за неуместный наряд. Белоснежное платье больше подошло бы для прогулки по центральной аллее.