Белая Лилия. С. Н. Ходоров

нежному голосу Майи Кристалинской эротический хрип, который напевал «А снег идёт, а снег идёт, и всё мерцает и плывёт, за то, что ты в моей судьбе, спасибо, снег, тебе». Виктор танцевал с Лилей, согревая её озябшие руки и горячо целуя в подрумяненные морозом щёки. Как и в песне, тихо падал снег, над ними сияла яркая луна, на плечах таяли узорчатые снежинки, а в сердце закрадывалось загадочное и умиротворённое спокойствие. Виктор тихо шептал Лиле на ушко:

      – Из песни, под которую мы топчемся на этом снегу, слов не выкинешь. Только спасибо не снегу, а тебе, любимая, что ты появилась в моей судьбе. Я очень тебя люблю. С новым годом.

      – И я тебя люблю, – растрогалась Лиля, – спасибо тебе за зимнюю сказку, которую ты мне подарил сегодня.

      Раскрасневшийся то ли от мороза, то ли от непомерной дозы коньяка дед Мороз, неожиданно разорвал объятия Виктора и Лили и грубо выкрикнул:

      – Танцы, шманцы, обжиманцы – это всё фигня, начинаем традиционное новогоднее катание на санках.

      Все танцующие пары уселись, на, добытые из сарая, продолговатые деревянные сани. Лиля обняла, впереди сидевшего Виктора, который, как заправский хулиган, зарычал «Ата-а-ас», и санки покатились вниз, разрезая своими металлическими полозьями крутой спуск, подсвечиваемый светлыми бликами отдыхающей жёлтой луны. Навстречу им по лесной просеке неслись широкие деревенские розвальни, запряжённые принаряженными лошадьми, игриво позванивающими, надетыми на них бубенчиками. А Виктор с Лилей продолжали лететь мимо зелёных коридоров игольчатых карпатских смерек. На дальнем горизонте угадывались белые очертания горных полонин, а весёлые огоньки, светящиеся в гуцульских хатах, извилистой лентой обволакивали широкую речную долину.

      Виктор взглянул на часы: они показывали три часа ночи. Народ слегка утомился, да и зимняя сказка достаточно подморозила их. Пора было возвращаться в тепло. В избушке вся компания расположилась у камина, огонь, которого бился из застеклённой закрытой топки. Притихшие друзья зачаровано смотрели на красные язычки пламени. Своей причудливой игрой они отсвечивали бревенчатую квадратуру гостиной и бросали лучистые блики на акварели карпатских пейзажей за окном избы. Излучение камина источало тепло, которое хорошо прогревало после мороза и позволяло расслабиться, наблюдая за кровяными струйками огня. Вместе с тем камин навевал какой-то лёгкий налёт грусти, возвышенности и романтики. Эти чувства обострились ещё сильнее, когда кто-то взял в руки гитару и, медленно перебирая струны, запел:

      Если им больно – не плачут они, а смеются,

      Если им весело – вина хорошие пьют.

      Женские волосы, женские волосы вьются,

      И неустроенность им заменяет уют.

      Лилина голова покорно покоилась на плече Виктора, а её белокурые, высвобожденные из повязанного узла, волосы не столько приятно щекотали его лицо, сколько возбуждали, вызывая в нём острое желание немедленно сбросить со своей подруги все одежды и немедленно овладеть