Африканеры в космосе. Сергей Валерьевич Мельников

кажется, у горизонта – сопка Голиаф. Через шею, под нависшей скалой бороды поверженного великана идёт перевал прямо к месту посадки ковчега. Вроде далеко, а на самом деле одна ночёвка.

      – На вершине Зелёной привал. Был на Собачьей Луже? – Спросил Грут Винка

      – Не, – отмахнулся тот, – что там делать? Ковчег я и на картинках видел, обычная коробка.

      – Коробка? – расхохотался Грут – А ты представляешь себе размеры этой коробки? В ней прилетело 15 тысяч человек, это весь наш народ вместе взятый.

      – 15 тысяч трупов в ней прилетело. – Ответил Винк. – Нам здорово повезло, что мы попали на “Морестер”. А ты был?

      – Нет. – Грут сел на камень, пока перешнуровывал ботинки, сказал грустно:

      – Знаешь, Винк, у меня правда всё в голове перемешалось. “Морестер” – не “Морестер”. Про “Гроот Зимбабве” до вчерашнего дня слыхом не слыхивал. Отец Чана ещё… Почему так? Что ковчега было два, каждый знает. Один пробило ракетой при взлёте. На орбиту Новой Родезии он вышел забитым трупами, но нам никогда не говорили, как он назывался. Почему?

      Винк пожал плечами:

      – У нас так принято: плохое забыли, значит его и не было. Представь: половина нашего народа погибла. Для наших родителей – друзья, родственники, соседи. С ума сойти можно. Я бы не хотел об этом всё время думать. Тебе Чан что сказал?

      Грут не смотрел на друга. Его мысли были там, за Голиафом, на краю Собачьей Лужи. Червячки копошились под солнечным сплетением, высасывали воздух из его лёгких, вытягивали силу из мышц. Он знал, почему. Он готовился перевернуть большой замшелый камень, под которым может быть сокровище… А может, гремучка. Один миг и над твоим неузнаваемо опухшим телом Фадер Корнелис выводит скрипучим голосом:

      “Возьми же мои руки и Сам веди меня…”¹⁸

      Грут сжатым кулаком потёр грудь, разгоняя сомнения.

      Винк не дождался, ответил сам:

      – Не ковыряться в этом дерьме. У меня, брат, плохое предчувствие. Очень плохое. Посмотрел на друга, который отсутствующим взглядом уставился в горизонт. – Ну что, идём? Э, кореш! – Винк защёлкал пальцами перед его носом – В глаза мне посмотри.

      Грут сфокусировал взгляд на ухмыляющейся физиономии друга. Винк нависал над ним большой зелёной скалой, прочной и крепкой. Сразу стало спокойно. Грут встал с камня, попрыгал на месте, утрясая ношу:

      – Идём! – и улыбнулся самой беззаботной улыбкой, на какую был способен.

      На вершине Зелёной, высокой сопки перед самым Голиафом они разбили лагерь. Винк спросил, закидывая ветки в костёр:

      – Что тебя зацепило в этой бумажке Хольта?

      Он набрал полную грудь воздуха и дунул в костёр, разжигая пламя. Голубые огоньки от горящей сырой нефти быстро охватили дерево, огонь разгорелся стал жёлтым, охристым, жарким. Оттопыренные уши Винка смешно засветились как два оранжевых светлячка. Но его голос был серьёзен, и Грут ответил:

      – Скафандр. – сказал он. – Не хватает чёртова скафандра. Я хочу знать, где он.

      Винк