Ян и Мила. татьяна павловна гутиеррес

растает, пока ты его донесешь. Давай купим ему что-нибудь еще? Сколько ему? Пять? Может, машинка будет лучше?

      – А может, ты нас обоих усыновишь?

      – Ага, и получится, что у меня с сыном десять лет разница, маловато, не думаешь?

      – Я так и знал. Но попробовать стоило.

      Они оба рассмеялись.

      – Я представляю, каким фиговым отцом был бы тебе.

      Пожалуй, Адам – единственный человек, рядом с которым Яну не приходится притворяться. Эта мысль не раз мелькала у него в голове, каждый раз удивляя его.

      – Возьми деньги, купи нам с тобой по мороженому. – Ян протянул купюру мальчику.

      – Не, лучше ты.

      – Тогда не будет мороженого. Я не сильно хочу.

      – Почему? – Адам уже был готов расплакаться.

      – Потому что тебе надо учиться делать простые вещи! – раздраженно сказал Ян. – Тебе десять лет, а ты не можешь зайти в магазин и купить мороженое!

      – Давай вместе?

      Ян покачал головой.

      – Тогда машинку покупаешь ты один. Или не покупаешь.

      – Идет, – в голосе Адама была слышна обреченность, от чего сердце Яна растаяло – еще одно открытие для него самого. Способность растекаться в лужу всего-навсего оттого, что он кому-то нужен.

      Мальчик был очень независим и самостоятелен. Но только не в бытовых делах. Да и откуда? Если никто никогда не ходил с ним в магазин? Мысль о том, что через восемь лет – хоть это и долгий срок, но все же – Адаму придется жить одному, не давала ему покоя. И было бы неплохо, если бы кто-то научил его обычным повседневным вещам, которые для него и за него каждодневно делают взрослые, ответственные за его воспитание.

      Ян мысленно ухмыльнулся. Еще месяц назад он понятия не имел, что способен испытывать хоть какие-то чувства к людям, не имеющим отношения к его семье. Но этот мальчик научил его гораздо большим вещам, чем сам Ян его.

      Глава шестая

      – Поторопись, золушка, наша тыква уезжает через десять минут!

      – Это очень дорогая тыква, не думаешь?

      – Какая золушка, такая и тыква! Лучше не болтай, а иди одевайся!

      – Я уже одета, если ты не заметил.

      – Я бы заметил, если бы ты была раздета, – ляпнул Ян и тут же осекся. Нельзя отпускать такие шутки в сторону сестры. Он мысленно даже подчеркнул последнее слово. Сестры.

      Мила уперла руки в бока.

      – Эта поза называется позой чайника, ты знала? – Ян не мог остановить себя. Почему ему хотелось подколоть ее? Может, потому что ее реакции всегда были восхитительны? Ему доставляло садистское удовольствие наблюдать как ее лицо заливалось краской, или она закатывала глаза. Или же пыталась уколоть его в ответ – их перепалка была столь же горячей, как и в детстве.

      – Знаешь, что? Я еду с тобой исключительно, чтобы меня, как Агата сказала, впечатлили ваши эти, – она повторила жест бабушки, и рассмеялась.

      Ян же мысленно чертыхнулся. Зачем она привлекла его внимание к своему округлившемуся телу? Это какая-то пытка находиться рядом с девушкой, вызывающей столь томные чувства, и знать, что она никогда не будет твоей. Наверное,