Идеально другие. Художники о шестидесятых. Вадим АЛЕКСЕЕВ

углу Горького и Лесной?

      Нет, на левой стороне, где Ритка жила. На правой большой магазин одежды был. У вокзала Горький с палкой. А мы жили, где ресторан «Якорь», потом переулок, где трамвай ходил, а дальше мы, дом 45. Заходим в аптеку, нажимаем, выходит старая еврейка:

      – Что вы хотите?

      – Старуха, соды дай!

      – Что с вами, что сода вам нужна?

      Я говорю:

      – Ну дайте ему соды.

      Она приносит таблетки.

      – Нет, старуха, мне не таблетки надо, а порошок!

      – Что вам старуха, какая я вам старуха! Что такое? Что вы на ночь глядя ходите?

      – Мне пачку надо!

      – Пачку? Что вы собираетесь делать с содой?

      – Старуха, дай мне пачку!

      Она приносит, одну пачку.

      – Старуха, мне таких надо десять!

      – Слушайте, что он хочет делать с этой содой?

      – Ну дайте ему десять!

      – Хорошо, я дам. Но мне интересно, что он хочет делать.

      А я и не знаю.

      И вот он приезжает домой в Свиблово, которое называл Гиблово, открыл все порошки и все обсыпал, продезинфицировал. Пол, стол, комод какой-то стоял.

      – Что ты делаешь?

      – Так надо, старик, все обсыпал, теперь садись.

      У нас был коньяк, то да се. И от этой соды все стало немножко блестеть.

      А мать где была?

      Мать там дальше. Он от матери отгораживался такой занавеской, на проволоке или веревке. Перегородка с матерью. Наутро, когда мы встали, он говорит:

      – Ты хочешь есть?

      – Да нет, опохмелимся да поедем.

      Вышел на кухню чай поставить, смотрю, стоит блюдечко, а на блюдечке идеально вымытое, блестит, яблоко и яйцо. Он никогда не трогал, что мать готовила. Потом эта брезгливость уже в нем развивалась активно. Когда он у меня жил, я его спрашивал:

      – Что ты все одежду носишь швами наружу?

      – Старик, я и тебе советую – они ж за швы хватались, когда шили, а это вредно, зараза.

      Когда приходили в ресторан, он просил, чтобы бутылку приносили цельную. А там же не дают так.

      – Но мы не имеем права! – говорит нам официант.

      – Ну какая вам разница? Он просит закрытая чтоб была. Дорогой коньяк берем!

      – Сейчас позову метрдотеля.

      Приходит метрдотель.

      – Вы знаете, со странностями человек, пьет только из закрытой бутылки.

      – Хорошо, я вам дам, но только перелейте в графин, мы не имеем право бутылку ставить на стол, у нас не принято.

      А мы ходили в самые дорогие рестораны – «Метрополь», «Савой», где мы только не были.

      Официант приходит с закрытой бутылкой, он видит, аккуратно меня просит: «Вы откройте», переливаем в графин – потому что могут туда какой-то антабус положить, плохо подействовать. Толя корки от хлеба все обламывает, ест только мякиш, все смотрят, пришли какие-то идиоты. Или приносят хлеб нарезанный:

      – Старуха, давай батон целый!

      – Мы не можем вам батон целый.

      – Ну,