Post scriptum. Георгий Чистяков

Писистратидами» (Ibidem. 16) и т. д. Эта точка зрения, всецело базирующаяся на сообщениях Плутарха, представляется несколько натянутой. Во-первых, отождествление Эдипа и Перикла, безусловно, было бы отмечено античной традицией и в первую очередь Аристотелем, который вряд ли избрал бы «Эдипа» в этом случае, как образец совершенной драмы. Во-вторых, для обобщенно мыслящего Софокла было бы удивительным избрание такой темы, сходной, конечно, не по существу, а по форме с проблематикой Аристофана. Наконец, Плутарх, исходивший из самых противоречивых источников, не может служить единственным свидетелем, а, главное, само наименование Перикла в определенных кругах тиранном еще не говорит о том, что этому должен был следовать Софокл. Несколько более интересным представляется мнение Б.Нокса[17], который считает образ Эдипа своеобразным олицетворением афинского демоса и сближает таким образом проблему Οιδίπους τύραννος с проблемой πόλις τύραννος. Он ссылается на Аристофана, говорящего во «Всадниках»: ὦ Δῆμε, καλήν γ' ἔχεις ἀρχήν, ὅτε πάντες ἄνθρωποι δεδίασι σ' ὥσπερ ἄνδρα τύραννον (Arist. Equites. 1119–1122). «Демос, ты обладаешь прекрасной властью, вследствие чего тебя боятся все люди, словно мужа тиранна».

      Сопоставлять этот пассаж с выражением πόλις τύραννος у Фукидида бессмысленно. Фукидид говорит о власти Афин над союзниками, а Аристофан – о той власти, которой обладает падкий на лесть демос в отношении индивида, в данном случае – Клеона. В одном случае власть города в целом, в другом – власть демоса над теми, кто пытаются противостоять или угождать ему. Отождествить демос этого пассажа с Эдипом, конечно, заманчиво. Отрицательные качества как Эдипа, так и афинского демоса – следствие их исключительного положения, однако, на наш взгляд, трудно предположить, что Софокл был столь конкретен в своем изобразительном мастерстве. Если между Эдипом и афинским демосом и можно провести какие-либо параллели, то не в концепции всей трагедии, а всего лишь в отдельных замечаниях или намеках, и, главное, не опираясь при этом на πόλις τύραννος у Фукидида.

      Попробуем рассмотреть хор ὕβρις φυτεύει τύραννον в контексте и выяснить, какую психологическую нагрузку он несет.

      Стасим второй (стихи 863–910)

      Строфа 1. «О, если бы мне досталась судьба сосуществовать с чистотой слов и каждого дела, что установлена возвышенными законами, порожденными в небесном эфире, которые один лишь отец Олимп, а не смертная природа мужей, породил, чтобы никогда не усыпило их забвение; в них великий бог, и они не устареют».

      Антистрофа 1. «Ярость образует тиранна, ярость, когда она, переполненная многим и не полезна и непереносима; поднявшись выше всего, она низвергается в крутую участь, откуда выбраться невозможно. Пускай божество никогда не сочтет нужным для города прекратить борьбу. И пускай никогда сдерживающее божество не оставит свою защиту».

      Строфа 2. «Если некто, перешедший границы превосходства в действиях и слове, не боится справедливости и не почитает изображения

17

B.Knox, op. cit., p. 67.