Post scriptum. Георгий Чистяков

трагических поэтов – Софокла и Еврипида. Их словоупотребление, во-первых, дает возможность понимания оттенков значения слов, которыми обозначались представители власти, а, во-вторых, передает некоторые традиции, не только дополняющие историческую литературу, но и не зафиксированные ею.

      Особенно богаты интересующим нас материалом трагедии Еврипида. Большое значение имеют те фрагменты несохранившихся трагедий, которые до сих пор продолжают публиковаться в Папирологическом Архиве. Там показательны фрагменты «Беллерофонта» и «Телефта» Еврипида. Наконец, определенную роль играют замечания, содержащиеся в некоторых комедиях Аристофана, среди которых наибольший интерес представляют Vespae.

      Первым капитальным трудом, посвященным проблеме греческих тиранний, следует считать книгу Г.Г.Пласса «Die Tyrannis in ihren beiden Perioden bei den alten Griechen», T. 1–2, Bremen, 1852. К отличительным чертам его труда следует отнести то, что он сближал старшую и младшую тираннии и представлял их в некоторых случаях как чуть ли не идентичные явления. С другой стороны, коринфскую тираннию Кипсела и Периандра Г.Пласс рассматривал как вариант царской власти¹ и не подчеркивал существенной разницы между терминами βασιλεύς и τύραννος.

      Большинство работ, в которых поднимается вопрос об интересующем нас термине, посвящены проблеме происхождения слова τύραννος² и эпохе вхождения слов его группы в греческий язык. Это объясняется прежде всего наличием материала Геродота, дающего возможность проникнуть в народную традицию. В капитальных трудах К.Ю.Белоха, Г.Бузольта и др. формируется взгляд на тираннию как на власть, не имеющую ничего общего с царской властью, а сам термин τύραννος понимается как нечто противоположное слову βασιλεύς³.

      В этой связи интересна точка зрения Эдварда Мейера, который считал, что слово τύραννος означает единовластителя, как и термины βασιλεύς и μόναρχος, которые в народной речи являлись его синонимами⁴. В подтверждение он ссылался на известные места Геродота (Her. V, 44, V92εζ, III, 80), на основании чего он делает вывод о том, что о противоположности значений слов τύραννος и βασιλεύς говорить нельзя. Это мнение Э.Мейера не нашло большого количества сторонников, однако применительно к материалам Фукидида, Софокла и Еврипида оно звучит совсем не так одиозно, как по отношению к Геродоту, на которого, правда, опирался сам Э.Мейер.

      П.Олива в своей книге «Ranб řeckб tyrannis», Praha, 1954 проблемы исторической терминологии почти не касается. Другие исследователи – Х.И.Диснер⁵, К.Моссе ⁶ и др. следуют классической точке зрения.

      Большой интерес представляет книга А.И.Доватура «Повествовательный и научный стиль Геродота»⁷, в которой ставится опрос о значении слова τύραννος в языке Геродота, пришедшем из документальной прозы и фольклорной новеллы. Термин τύραννος А.И.Доватур рассматривает как общепринятый и наиболее устойчивый для обозначения власти тиранна, в то же время слова μόναρχος и βασιλεύς употребляются в данном контексте Геродотом весьма редко. Та база, которую дает Геродот для понимания исторической терминологии более