Размышления о богослужении. Георгий Чистяков

не могу согласиться. Если нам дорого богослужение, то оно нам дорого не потому, что оно старое или, наоборот, новое. Оно дорого нам потому, что оно открывает наше сердце, разворачивает наше сердце навстречу Богу. И давайте благодарить Господа за то, что у нас есть замечательная акафистная литература, хотя вся она, действительно, очень новая.

      В начале XX века в Киеве появился еще один новый тип православного богослужения, который епископы, совершавшие его, и монахи Киево-Печерской лавры, в стенах которой сложился этот тип богослужения, называли евхаристической вечерней. Это вечерня, во время которой читался с открытыми Царскими вратами акафист ко Причащению Святых [Христовых] Таин. Как вы сами понимаете, причащаться можно только во время обедни, а обедня совершается только по утрам. Но далеко не все люди могут попасть в храм утром, потому что в большинстве своем люди работают.

      Я русский человек, и я должна быть православной. Но меня смущает вопрос об иконах. Объясните мне, пожалуйста, как относиться к иконам. Я читала в Евангелии, что иконы – это идолослужение.

      Во-первых, то, что вы русский человек, еще не значит, что вы должны быть православной. По большому счету, мы все должны быть православными, потому что всем нам хочется быть ближе к истине. Но среди русских людей 99 % в Бога не веруют. По тому, сколько людей приходит в храмы, можно сказать, что в Москве и в Питере примерно по одной сотой населения ходят в церковь, а в провинции – примерно одна тысячная часть людей. Если в городе сорок тысяч, то в храме максимум сорок человек. Поэтому наша страна, увы, пока еще не христианская, она языческая страна, и нам еще много надо трудиться для того, чтобы она стала христианской.

      И вторая часть вашего вопроса. Вы цитировали нам только что не Евангелие. Вы цитировали Книгу Премудрости Соломона. И действительно, когда человек изображает какого-то бога, он делает идола. Но когда мы изображаем на иконе Спасителя, Матерь Божью или кого-нибудь из святых, мы молимся не иконе этой, а мы взираем на икону как на фотографию близкого, родного нам человека. Смотря на фотографию, мы же думаем о человеке, который на ней изображен, а не зацикливаемся на самой фотографии. Икона – это своего рода окно, открывая которое, мы оказываемся ближе к Господу, к Матери Божьей, к святым.

      Объясните нам, пожалуйста, ваши слова из прошлой передачи: о том, что ничего нового в Новом Завете нет, кроме личности Самого Христа.

      Господь нам в Новом Завете вкратце, до предела пронзительно сказал то, что издревле открывал Бог через пророков в Ветхом Завете. Единственная книга, на которую ссылается Христос, когда проповедует нам, – это Библия, т. е. Ветхий Завет. Бог в Ветхом Завете (я очень не люблю этот термин – Ветхий Завет, надо – Моисеев Завет или Завет) всё, что мог, раскрыл, но раскрыл таким образом, что люди многое не услышали. Пророки-то всё услышали – мы же их почитаем как святых, мы же совершаем в честь них богослужения и называем в честь них детишек.

      Пророки услышали всё, что Бог говорил им