Семнадцать мгновений июня. Валентина Осколкова

было вывести из прочитанного – так это что же мы всё-таки нашли, стрелял ли раньше этот нож или полость в рукояти предназначалась для «набора выживания».

      Размышляя над этим вопросом, я в сотый раз рассматривал фотографию, кляня свой не слишком «многомегапиксельный» телефон за качество снимка, а планшет за треснувший экран, изрядно осложняющий чтение; регулярно проверял, не появилась ли Лиза в сети, и грыз сухарики, обнаруженные в кармане так и неразобранной московской сумки.

      Время шло. Дед на кухне гремел сковородкой, жаря картошку, бабушка сидела с ним и смотрела телевизор, критикуя действия политиков и сдержанно хваля какого-то: «Брешет, ей-богу, брешет, соловьём заливается, но мысли-то здравые…»

      Когда я уже потерял всякую надежду, Лиза вдруг написала – и дальше принялась засыпать короткими сообщениями:

      «Привет! С мамой ходили покупать шторы, извини».

      Смущённый стикер-котик.

      «Как поиски?»

      «Нашёл что-то?»

      Котик с лупой.

      «Глянь, что я нашла!» – и фотография клинка крупным планом. От гарды вдоль заточки шла надпись:

      А дальше какая-то непонятная арабская вязь.

      «Что думаешь?»

      Я честно ответил, что не знаю, обещал ещё подумать и пошёл на кухню – дед звал ужинать. Разговор с Лизой пришлось отложить до позднего вечера.

      Наша беседа продолжилась, когда я уже уютно устроился под пледом и готовился отходить ко сну. Лизу история с ножом зацепила невероятно, и она всё закидывала меня всевозможными теориями о том, откуда нож взялся на обочине дороги, кто его хозяин и что может значить гравировка. Я коротко сообщил, что нож – НР/НРС, военный, холодное оружие – при мысли о том, что это не понарошку, по позвоночнику побежали мурашки: а вдруг кто-то найдёт?!

      «Лиз, спрячь получше!»

      Герат, как нашла Лиза, располагался в Афганистане, но что означают «АИБ ОТ АГК» и «У8З» (или «У 83», или «483», или «98з», или…) – мы не знали.

      Исчерпав все идеи, Лиза перешла в разговоры «о жизни», начала рассказывать про московских друзей, мечту поступать на исторический в МГУ и семейные неурядицы. Я читал, хмыкал и улыбался, отвечая по большей части смайликами.

      «А у тебя есть девушка?» – вдруг спросила меня Лиза.

      «Есть», – не стал отпираться я. Согласился, что красивая, умная и любит тот же сорт мороженного, что и я – фисташковое. Зовут Дарьей, можно Дасей, но никак не Дашей, и живёт она в Москве.

      «Любишь её?»

      Ответ был очевиден, но я почему-то медлил.

      – Ну, она же моя девушка! – написал я в конце концов со смущённым смайликом.

      – Ну и что, – быстро напечатала Лиза. – У нас половина девчонок с кем-то встречалась. Но это не про любовь, просто чтобы хоть с кем-то. Чтоб статус на странице, фотки, цветочки, на вечеринку пойти и вот это всё. А то типа неудачницы.

      – Так везде, добро пожаловать во взрослый мир.

      – Но ты-то свою девушку любишь?! Ты вроде нормальный… Хороший.

      Я смутился.

      – Люблю, люблю, – поторопился