Библейские чтения: Новый Завет. Георгий Чистяков

вот Апокалипсис многие не включали в число новозаветных книг, во многих древних рукописях он отсутствует. Хотя на Руси, например, обычно Апокалипсис в Новый Завет включался и в рукописных и печатных Новых Заветах присутствовал, но был обычай: отрывать напечатанный в конце Нового Завета Апокалипсис и переплетать Писание без этой последней книги. Кроме того, об осторожном отношении к Откровению со стороны Церкви говорит и то, что если все книги Нового Завета используются в богослужебных целях – нет такой книги, которая бы не читалась во время богослужения, во время Литургии, – то Апокалипсис составляет исключение: ни одного апостольского чтения из этой книги нет в церковном календаре. Ни в один день года, ни в какой праздник Апокалипсис не читается. Значит, это тоже говорит о том, что к Апокалипсису с достаточной осторожностью относились в реальной жизни Церкви. Вот этой действительно сложной – если бы она не была сложной, к ней бы так не относились – книгой Нового Завета мы и закончим анализ апостольских текстов. Таков примерно мой план.

      Что такое послание, любое послание апостола Павла? Письмо – очень типичный жанр для античной литературы. Как вы знаете, письма писали и греческие писатели, и римские. Сохранилось три сборника писем Цицерона. Сохранилась огромная переписка Плиния Младшего. Сохранились письма других римских и греческих писателей. В некоторых случаях это письма реальные, как, например, письма Цицерона. В некоторых случаях это письма фиктивные, как, например, письма Плиния Младшего или письма современника апостола Павла – Сенеки, человека, которому с первых веков христианства как бы присваивалось звание одного из адресатов апостола Павла. В Средние века была даже фальсифицирована переписка Сенеки и апостола Павла. Она не подлинная, в ней нет ни слова, подходящего к реальному тексту апостола или к реальному тексту Сенеки, за исключением цитат, соответственно – из апостольских посланий в письмах, которые приписывались апостолу Павлу, и из Сенеки – в письмах, которые приписывались этому римскому философу. Хотя, конечно, сразу ясно, что это фальсификация, но, тем не менее, фальсификация ведь никогда на пустом месте не возникает.

      Скажем, ни у кого не возникает пустого желания фальсифицировать переписку Пушкина и преподобного Серафима Саровского, потому что, хотя они и были современниками, ясно, что почему-то они не встретились и не знали друг о друге. Но фальсифицировать, скажем, переписку Пушкина и митрополита Филарета у некоторых людей желание возникало. И, более того, есть даже варианты пушкинских текстов, не дошедшие в авторских рукописях, где Пушкин говорит: «И внемлет арфе Серафима в священном ужасе поэт»[1]. Так вот, в вариантах – не рукописных, а, подчеркиваю, апокрифических – есть строчка: «И внемлет арфе Филарета в священном ужасе поэт», где как бы намекается на то, что не скрыто, а явно Пушкин говорит о митрополите. Значит, эти отношения существовали, и на базе того, что они были, вырастает какая-то апокрифическая традиция.

      А

1

Речь идет о стихотворении «В часы забав иль праздной скуки…» (1830). – Здесь и далее прим. П.Г.Чистякова и А.Г.Калмыковой.