Историческая традиция Франции. Александр Гордон

сильное, но, по Мишле, тягостное: в этом «первом опыте искусства» чувствуется рука «разумная, но столь же грубая… как скала, которую она обрабатывала». Местные люди называют монументы «жилищем кориганов и курил», маленьких человечков, которые вечерами выходят на дорогу и заставляют путников танцевать с ними, пока те не падают замертво. В Анжу говорили, что эти камни приносят в своих передниках спускающиеся с гор феи. .

      Крупнейшие монументы расположены возле Оре. С берега видны острова, их «больше, чем дней в году». Поднимается туман, который по полгода накрывает побережье. Хлипкие мостки над болотами ведут к низкому и сумрачному замку с длинной аллеей дубов, свято оберегаемых в Бретани. Однако деревья не вырастают высокими. Повсюду обширные ланды, «печально подкрашенные розовым вереском и разнообразными желтыми растениями; рядом белые поля гречихи».

      От мрачного вида местности Мишле влечет к тягостным воспоминаниям недавнего прошлого, к которым он будет возвращаться вновь и вновь, умозрительно путешествуя по Западу и увлекая за собой читателя. Революция. Население Бретани и соседних краев не принимало в своей массе революционные преобразования, начиная с гражданского устройства Церкви, превратившего священников в государственных служащих. Опубликование декрета Конвента о военном наборе 24 февраля 1793 г. явилось сигналом к восстанию, вылившемуся в Вандее в широкомасштабные военные действия.

      В Бретани антиреволюционное восстание приняло форму партизанской войны – «шуанерии», которую вели с республиканскими частями небольшие отряды местных крестьян. Они получили от республиканцев прозвище «шуаны», по одной из этимологических версий от крика совы, служившего повстанцам опознавательным знаком. Вот почему у местного крестьянина Мишле, спусти полвека после событий, отмечает «проницательный взгляд совы», а центр восстания – департамент Морбиан, по его словам, «край застарелой ненависти, богомолья и гражданской войны», и даже Оре с его артефактами культуры друидов предстает, в первую очередь, «священным городом шуанов».

      В распространенную характеристику «шуанерии» и Вандейских войн как религиозно-монархического движения Мишле внес серьезные коррективы. Отметив влияние священников, историк уточнял: «Большая ошибка считать население Запада, бретонцев и вандейцев, глубоко религиозными… В Бретани, подобно Ирландии, католицизм дорог людям как символ национальной принадлежности. Главным является политическое влияние религии… Ни одна Церковь в Средние века не оставалась дольше независимой от Рима, чем Церкви Ирландии и Бретани. Последняя пыталась отделаться от приматства Тура, противопоставив ему приматство Доля» (старинного, основанного в середине IХ в. епископства на северном побережье Бретани, ныне Доль-де-Бретань).

      Равным образом не следовало, по Мишле, преувеличивать влияние дворян. «Многочисленное и бедное дворянство Бретани было ближе к пахарям (laboureur)[76]». Сохранялись и реликты

76

Так называли обеспеченных инвентарем и рабочим скотом крестьян, самостоятельно хозяйствовавших на земле (как правило арендованной). Это был верхний слой крестьянства, по степени зажиточности близкий к мелкому дворянству.