Журнал «Юность» №04/2022. Коллектив авторов

соверши надо мной, мне лица твоего не являя». —

      «Ах! – она отвечала, – разве еще раз увидеть,

      Друг, не хочешь меня? Я прекрасна, как прежде, как в оный

      День, когда твоею невестою стала.

В. А. Жуковский. Ундина

      Вы, наверное, не поверите, но иногда бабушка умела выглядеть нормальной. Нет, конечно, она не была доброй бабушкой из рождественской сказки. Все прекрасно знали, что у нее сложный характер, что она вспыльчивая и, ну прямо скажем, не очень любвеобильная.

      Но, по рассуждению наших с Васенькой родителей, любви мы достаточно получали и дома. А вот некоторой дисциплины и жесткости нам, изнеженным, явно не хватало.

      Три месяца лета должны были научить нас жить с бабушкой.

      И я верю, что никто и не догадывался, кем на самом деле была моя бабушка и чему она нас научила. Я помню тот день, когда понял, что теперь, переехав на лето в Крым, я, наверное, вынужден буду жить по несколько другим правилам. Нет! Конечно, я не мог подумать вот прямо так. Мне ведь было всего десять лет.

      «Что это она кричит так долго, – думал я. – И когда это закончится?»

      Бабушка кричала на нас с Васенькой долго и без особого повода. Это началось прямо в первый день летнего отдыха. Васенька был неуклюжим крепышом, носившим детские очки в роговой оправе. Неловкость была настолько органической его чертой, что близкие привыкли и не обращали внимания. Все. Не только его родители, но и дальние родственники вроде меня тоже. Ну уронил Васенька вазочку, фантазируя о драках с вымышленными врагами, ну и что? Собрали осколки, покачали головой, поцокали языком, произнеся: «Эх, Васенька-Васенька, ты бы уж как-то умерил свой пыл-то. Вазы, чай, не казенные у нас».

      Ну и отпускали. Мама его – моя тетя – в нем души не чаяла.

      С бабушкой все оказалось иначе.

Помидорки

      В крымском городке, где мы жили дома у бабушки, было много помидорок. Видимо, стоили они недорого, потому что лежали всегда в открытую, не подотчетно, как другие продукты. Маленькие, по форме напоминающие микроскопические подводные лодки, помидорки были крепкими и сладкими.

      – Ешьте! – сказала бабушка таким тоном, точно приглашала на пир.

      И я почувствовал в этом угрозу.

      У бабушки, которая возвышалась над нами с Васенькой, это радушное «ешьте» звучало так, да не так. Оно звучало как: «Ешьте! И попробуйте сказать, что мои помидорки – не самые лучшие в мире помидорки, не самые крепенькие и сладкие помидорки, побывавшие в ваших жалких ртах!»

      Я взял помидор и откусил. Начал жевать. Помидор оказался нужной крепости и достаточно сладкий. Бабушка смотрела на меня.

      Я каким-то чутьем угадал, что привычного «спасибо, очень вкусно», которым пользовались у нас дома, не хватит. Нужно что-то более весомое.

      Бабушка ждала. Ее глаза, неподвижные и внимательные, цвета болотной ряски, смотрели на меня. Следили за моей реакцией. Все лицо ее, вытянутое, как перевернутый острием вниз узкий равнобедренный треугольник, выражало доброжелательное гостеприимство. Но глаза были пусты, словно у робота в фантастических рассказах.

      – Спасибо! Очень вкусно! – сказал я, еще