Журнал «Юность» №12/2020. Группа авторов

старательно подшивала новогодний костюм для внучки.

      Подготовка к Новому году шла полным ходом.

      – Пап, – прервал разговор семилетний Виталик, мой младший брат.

      – Говори, сынок.

      – Я не хочу быть супергероем.

      – Вот же мёд на мое сердце, иди обниму.

      – Я хочу быть расческой.

      – Чего? Какой расческой. Что за расческой?!

      – Обычной. Массажной.

      В глубине комнаты протяжно вздохнула мама, которой придется шить костюм расчески для любимого сына, потому что в нашей семье все носят то, что хотят…

      Виталик невозмутимо смотрел на отца, отец, не мигая, смотрел на внучку, мою дочь, играющую у него в ногах, а я выжидала время, чтобы задать гвоздь-вопрос этого вечера: «Почему именно расческой?!»

      Через мгновение я отказалась от этой мысли, потому что отец сам нашел исчерпывающий ответ:

      – А знаешь, ты прав. Расческа – это вещь! – Отец поднял указательный палец вверх. – И пока эти бесполезные супергерои пляшут за конфетки, она людей людьми из обезьян делает.

      – Это ж труд делает? – не удержалась я.

      – Труд уже свое сделал, теперь дело за расческой.

      В углу снова застонала мама.

      Мы с дочкой, четырехлетней Людой, приехали к родителям на новогодние каникулы. Моя мечта сбылась – целая неделя в теплом, уютном загородном доме. Родительском доме, где ранние подъемы всегда не по будильнику, а по желанию, потому что за окном мороз и поздний красочный рассвет. Его хочется фотографировать, снимать на видео и выставлять в социальные сети. В сетях, конечно же, никто не оценит всей его прелести, зато у меня останется подтверждение существования этого момента и меня в нем. И как люди жили раньше без возможности делиться своим миром с окружающими? С окружающим миром, бесконечно сравнивая его разновидности.

      Утро в этом доме пахнет вечной глазуньей и тостами. Глазунью ест папа, вот сколько его знаю, столько и ест. А тосты ест Виталик, он макает их в молоко и кусает, вытянув шею так, чтобы молоко не капнуло на брюки или скатерть. С сегодняшнего дня в доме запахло еще и богомерзкими шпикачками, которые едим на завтрак мы с Людой.

      – Лена, не понимаю, как ты можешь это есть, еще и ребенка кормить, – каждое утро будет вздыхать мама.

      А я буду пожимать плечами и, подражая ее интонации, сокрушаться над зависимостью от глутаматов и отсутствием мозгов в «красивой голове».

      Голова у меня красивая и умная. И одинокая. В день рождения Люды муж спустился на этаж ниже и отметил праздник с новой соседкой, которая купила квартиру на первом этаже перед самым Новым годом. Своего рода чудо, вообще. Эта квартира долго не продавалась. А та девушка буквально мимо проходила. Мы познакомились с ней в новогоднюю ночь, во дворе. Она пила розовое вино прямо из горлышка и держала в руках палку-салют. Говорила, что отмечает в одиночестве, но выглядела она такой счастливой, что я тоже захотела праздника в одиночестве. Ну и пожалуйста, следующий Новый год отмечала одна, ну как одна, с полугодовалой Людой на руках. Я держала