Бог есть!. Марат Хасанович Валеев

лезвии отражалась моя изумленная, всклоклоченная физиономия с большим пятном сажи под носом.

      Такой красоты я еще в жизни не видел! Это был настоящий охотничий и, по-видимому, дорогой нож. С очень острым лезвием (я даже не заметил, как порезал один из пальцев), с толстым обушком, канальцем для стока крови, длинным хищным острием. Но как он блестел! Даже Генка с реки заметил блики ножа, который я вертел в руке и, бросив лопату на берег, пришлепал в мокрых трусах к костру.

      – Дай посмотрю, – дрожа не то от холода, не то от нетерпения, протянул он мне руку.

      – На, – поколебавшись, неохотно протянул я ему свою необычную находку.

      Генка бережно принял нож и так же, как и я, с открытым от восхищения ртом стал вертеть нож в руках, размахивать им как мечом, колоть невидимых врагов.

      – Давай меняться, – наконец сказал он. – Ты мне нож, я тебе велосипед…

      – А ну отдай, – требовательно протянул я к нему руку. – А я, по-твоему, на чем сюда приехал?

      – Ну, у тебя тогда будет два велосипеда, – безо всякой надежды сказал Генка, все еще сжимая рукоятку ножа. – Отдашь один брату своему. А?

      – Нам одного хватает. Отдавай давай! – добавил я металла в голос. Кто его знает, этого Генку? Он вообще-то здоровей меня, выше почти на полголовы. Но тут такое дело – за этот нож я ему точно нос расквашу, пусть он мне потом даже ответит вдвойне. Однако Генка только вздохнул с большим сожалением и вернул нож. Я бережно вложил его в ножны.

      – Хорошая вещь, – вдруг кто-то сказал за моей спиной. Я даже подпрыгнул от неожиданности и оглянулся. Всецело захваченные созерцанием моей изумительной находки, мы с Генкой и не заметили, как к нам подошел какой-то светловолосый рослый парень с садком в одной руке, в котором еще трепыхались живые ельцы и даже пара подъязков, и с парой удочек-донок на плече. Видимо, возвращался с утренней зорьки в Ивантеевку, деревеньку всего в полукилометре от Лобаново. Он сказал с доброжелательной улыбкой.

      – Дай посмотреть.

      Я недоверчиво посмотрел на него, потом на Генку. Генка пожал плечами: мол, как хочешь. Подумав с минуту, я все же осторожно вытащил нож и протянул его парню. Тот опустил садок на землю, принял нож и так же, как и мы, с нескрываемым удовольствием стал рассматривать блестящий клинок. Сразу было видно, что рукоятка ножа ему как раз по руке: если я запросто мог держать его двумя руками, то широкая ладонь этого ивантеевского парня полностью накрыла рукоятку. Он поднес клинок ко рту, выдохнул на него – зеркальное лезвие затуманилось быстро исчезающей испариной.

      – А как он в ножнах сидит? Туго или болтается? – по-прежнему очень приветливо спросил незнакомец.

      – Да вроде нет, – не чувствуя подвоха, ответил я.

      – А ну дай примерю, – попросил он.

      Ну, я отдал ему и ножны. А этот козел аккуратно спрятал сверкающее лезвие в ножны и, улыбчиво поглядывая на нас с Генкой,