Золотые земли. Птицы Великого леса. Ульяна Черкасова

словно в сени заглянуло утреннее солнце. Нет, не рассвет – то огонь чародея, что теперь куда сильнее лесной ведьмы.

      – Уходи, – еле слышно прошептала девушка.

      В сенях раздались тихие шаги, заскрипела дверь, и чужак удалился. Кто забыл запереть избу на ночь?

      Горица перевернулась на другой бок, Стрела почесал во сне щёку. Они спали слишком крепко, словно на них наслали морок.

      Медведь не уходил со двора, он дожидался лесной ведьмы. Дара и объяснить не могла, как это почувствовала, откуда узнала, но поняла ясно, что волхв не уйдёт, покуда с ней не увидится.

      Что случится, если Дара не выйдет?

      Позади вдруг закашляла Веся. Сестра задрожала, затряслась, и грудь разорвал страшный кашель. Она так и не проснулась, с закрытыми глазами схватилась руками за шею, словно пытаясь сдержать хрипы. Рот её вдруг почернел.

      Дара склонилась над сестрой, коснулась ладонью щеки. Что это? Что льётся из её рта?

      Пахло кровью.

      – Хватит! Я иду! – выкрикнула Дара в отчаянии.

      Никто так и не проснулся.

      Но Веся вдруг снова вздохнула полной грудью, шумно, жадно и заснула крепче прежнего.

      Дара спустилась с печи, оделась в полной темноте.

      В распахнутую сенную дверь заносило снег, целый сугроб успело намести. Дара вышла на улицу.

      Вокруг избы кружил в хороводе ветер.

      Медведь ждал прямо напротив крыльца. Он стоял на задних лапах. Огромный, страшный, дикий. Не зря его издревле звали хозяином леса, среди зверей нет никого сильнее.

      – Что тебе нужно, Дедушка?! – слова унёс прочь исступлённый ветер.

      Чудовищный зверь чернел огромной тенью среди седого снега. Он молчал, и точно назло вьюга завизжала сильнее, и дверь позади с грохотом захлопнулась. В страхе задребезжали ставни на окнах.

      Снег колол щёки, летел в глаза. Дара прикрыла платком лицо, прищурилась, но всё равно с трудом различила волхва напротив.

      – Ты можешь сколько угодно угрожать моей сестре, но я снова заполучу силу и тогда отомщу! – пригрозила Дара, кусая губы. – Отступи! Я сильнее тебя!

      Он не шевелился. Медвежья голова замерла высоко, гордо. Его будто вовсе не тревожила вьюга.

      Ветер задувал под подол. Дара поёжилась.

      – Что молчишь? – тихо спросила она в отчаянии.

      Медведь будто её не слышал. Может, он вовсе не понимал человеческой речи?

      Он опустился на передние лапы.

      Дара в ужасе шагнула назад.

      Не человек то был в звериной шкуре. Даже не волхв в чужом обличье.

      Медведь хищно сверкнул золотом глаз.

      Ноги Дары подкосились. Она рухнула без сил, как птица раскинула беспомощно руки, уткнулась лицом в снег, попыталась подняться, но не смогла. Тело не слушалось её, не ей оно принадлежало. Снег засыпал сверху, рос в высокий курган, последние искры золота утекали прочь, и Дара обращалась в лёд и воду, чтобы впитаться в сырую землю по весне, прорасти травой, остаться в земле и землёю стать. Она чувствовала, как прорастали через её тело травы, как её кости обвивали корни деревьев, как разрывали они грудь, как