Кровь черного подсолнуха. Джулия Эйлер

такой же человек, как и она сама. Ей тоже бывает больно, обидно и просто плохо, без объяснений. 

      Лиля, вышедшая в коридор встретить маму, в растерянности хлопала глазами, а потом просто шагнула вперед и крепко обняла Александру Николаевну. 

      – Мам, да не переживай ты так! Мамуль! Все будет хорошо, слышишь?

      Женщина, промычав в ответ что-то нечленораздельное, всхлипнула, а потом и вовсе зарыдала, упав на колени перед дочерью. Слезы эти были страшные – отчаянные, с подвыванием. Создавалось впечатление, что Александра Николаевна плачет по покойнику. Вот только этим “покойником” была она сама.

      Лиля тоже опустилась на колени и снова обняла мать. Девушка гладила ее по волосам, приговаривая:

      – Правильно! Ты поплачь, поплачь, легче станет. А потом все хорошо будет.

      Она и сама уже не верила в это пресловутое “хорошо”. Дальше было “нормально”, с очень тихими, но частыми завываниями из маминой спальни. А сейчас, несмотря ни на что, было почти хорошо. Почти.

      Оглушительно пели сверчки, а ночь была темная-темная, но свет от костра немного разгонял тьму. Девушка заметила, что дров осталось совсем мало, и решила сходить за ними. Все равно она почти не устала и хочет в туалет, а значит, совместит приятное с полезным.