Тень от загородного дома. Валерий Пушной

к Дригорович, выложив на тумбочку фрукты для нее, Глеб придвинул стул Ольге. Сам встал сбоку. Разговор с Риммой не заладился сразу. Она немало была удивлена их посещению. Не ждала. А потому смотрела пугливыми глазами отчужденно. И вместе с тем с заметным любопытством окинула с ног до головы красивую фигуру Ольги и ее легкий наряд: сиреневый топ с кружевом, темную узкую по бедрам юбку с фалдами понизу, босоножки на высоком каблуке и украшения на шее, ушах и руках. Соседки по палате поднялись с кроватей и бочком-бочком молчком пошаркали за двери. Пухленькая замыкала шествие, с любопытством поглядывая на Ольгу и Глеба. И даже когда закрывала дверь за собой, обернулась, жадно впитывая в себя Ольгино обаяние и, по всей видимости, сожалея, что ее природа не наделила такой фигурой и подобной красотой. Как обычно бывает в таких случаях, разговор начался со стандартных фраз:

      – Как ты себя чувствуешь, Римма? – спросила Ольга.

      И получила стандартный ответ:

      – Нормально.

      – Мы вот тут принесли фруктов, чтобы подкормить тебя витаминами. – Кивком головы показала в сторону тумбочки.

      – Спасибо. Не стоило беспокоиться. Мне уже лучше, – равнодушно посмотрела на фрукты Римма.

      – Родственникам сообщили, что ты перенесла операцию? – спросила Ольга.

      – Зачем? – как будто испуганно насторожилась Римма.

      – Ну как же? – простосердечно удивилась Ольга. – Ты же чуть не погибла.

      – Но не погибла же, – словно ощетинилась та.

      – Могло быть и иначе, если бы мы случайно в тот момент не оказались на крыльце, – вставил слово Глеб.

      – Возможно, – согласилась Римма, скользнула глазами по лицу Глеба, по его белой рубашке и остановила взгляд на пряжке ремня. Потом отвернула голову и уставилась в потолок. Помолчала и закончила: – Возможно, если бы не вы, то меня наверняка убили бы.

      – Но за что тебя убивать? – Ольга изумленно смотрела на ее застывший профиль, как будто видела на нем страх и обреченность, заставлявшую почувствовать жалость к Римме.

      – Не знаю, – ответила она и взглянула так, как смотрят дети, обиженные на учителя за то, что тот задавал вопрос, на который не выучен урок.

      – Но как же? – спросила Ольга и растерянно оглянулась на Глеба. – Ведь должна же быть причина!

      – Должна, конечно должна, – кивнул Глеб, – но мы ее не знаем.

      – Как вы думаете, поймают его? – неожиданно спросила Римма тихим тревожным голосом.

      В этот миг Глебу показалось, что тревога на ее лице выражала явную неопределенность. Понять, чего она боялась больше – того, что его еще не поймали, или того, что его поймают, – было невозможно. Ответ Глеба был таким же неопределенным:

      – Это вопрос к полиции.

      Римма была примерно тех же лет, что и Ольга. Это сейчас она пребывала в бинтах с грустным испуганным видом. Но тогда, на торжестве у Млещенко, в глазах горел огонек, который она искусственно приглушала некоторой