Чужая воля. Джон Харт

развернулась – вихрь движения и ярких красок. Я уставился на бумажку у себя в руке.

      – Что это сейчас произошло?

      Ченс расхохотался во все горло.

      – Чувак, да тебе только что сказали, что делать!

      – По-моему, ты прав.

      – Сопля ты на палке!

      – Угу, но это же свидание с Бекки Коллинз…

      Вдруг я тоже невольно расплылся в дурацкой улыбке.

      – Знаешь, к чему все это? – Ченс ткнул пальцем в листок бумаги. – Встреча в доме Даны Уайт? Бекки просто не хочет показывать тебе, где она живет.

      – Да ладно тебе…

      – Ты когда-нибудь видел ее родителей? Или хотя бы машину ее родителей?

      – Она ездит на автобусе.

      – И не без причины.

      – Да у тебя уже крыша едет!

      – Сто пудов, чувак. Я тебе покажу.

      Мы сделали это после школы. Я не был особо настроен, но Ченс – он как бульдог, когда вдруг заполучит желаемое в зубы. Усевшись справа за штурмана, он завел меня так далеко вглубь округа, что мне показалось, будто это уже совсем другой школьный район. Когда я второй раз заартачился и притормозил, он велел мне заткнуться и просто вертеть баранку. Сказал, что его настойчивость вызывается лишь отсутствием у меня доверия, хотя кто бы говорил – Ченс нередко и сам отличается излишней мнительностью, подвергая сомнению все, что ему говорят.

      – Вот эта улица. Сворачивай.

      Он имел в виду узенькую улочку между мастерской по ремонту глушителей и заросшим бурьяном пустырем, протянувшуюся между рядами крошечных домиков и жилых трейлеров с грязными двориками. Свернув на нее, я остановил машину. У некоторых домов частично отсутствовала облицовка, а у одного из щелей между досками вылезла теплоизоляционная конопатка, лохматыми космами свисающая во двор на манер высунутого языка. Я подумал о том, насколько уверенной в себе всегда выглядела Бекки, о ее довольной улыбке, когда я пригласил ее на свидание.

      – Чего остановился? – спросил у меня Ченс.

      – И так далеко заехали.

      – Еще три квартала. Уже почти видно.

      В трех кварталах от нас все выглядело еще хуже: один дом полностью выгорел, другой был заколочен.

      – Ну давай же, чувак! Ради этого мы и приехали.

      – Нет, прости.

      Я помотал головой, после чего в три приема развернулся и поехал в обратную сторону. Ченс вывернул шею, чтобы посмотреть назад, а потом опять опустился на сиденье, сложив руки на груди. На четырехполосной магистрали я наконец заговорил.

      – Ну что, показал, что хотел? Да, улица дерьмовая. Да, она из бедных.

      – Ладно, чувак, сваливай себе на здоровье! Все гораздо глубже, но не обращай внимания.

      – Ты что, злишься на меня?

      – Я просто хочу, чтобы ты знал, во что ввязываешься.

      – Да плевать мне, что она бедная!

      – А зря.

      – Почему?

      – Останови машину.

      – Что? Зачем?

      – Просто останови машину. Просмотри на меня.

      Я съехал с дороги и остановился на довольно широком клочке утоптанной красной земли, частично посыпанной гравием. В тени под