По праву короля. Галина Дмитриевна Гончарова

замотал головой так, что едва вино из кубка не расплескал. Вот уж странная сплетня.

      – Нет. Гард никогда бы не поступил так, будь она беременна, я сам лично к ней повитух приводил, четырех…

      – Тем не менее. Беременной пятым ребенком, мальчиком, а потом ей удалось бежать, и она родила малыша. Так что есть у Гардвейга законный старший сын.

      – Невозможно.

      Корвус вздохнул.

      – А откуда сплетня?

      Альтрес задумался. И был вынужден признать очевидное.

      – Я таких не слышал.

      – Тем не менее. Я сам не придумываю. Есть даже баллада о несчастной королеве Алли, которую предали, но сын обязательно отомстит за мать.

      – Да не была она беременна… – Альтрес махнул рукой, а потом насторожился. Имя… царапнуло. Сильно царапнуло. – Алли? Именно так, королева Алли?

      – Да. Что-то не так, Альтрес?

      Это верно. Не так.

      – Полное ее имя было Альбита, Гард звал ее Бетти, а она сердилась, просила называть ее Алли. Об этом мало кто знал.

      – Я уж точно знать не мог.

      Альтрес вздохнул, зарылся пальцами в волосы.

      – Это не может быть ребенок Гардвейга.

      Корвус пожал плечами.

      – Это младенца можно различить доношенного или недоношенного. А мальчишку? Пусть ему десять лет, а ему скажут – десять с половиной? Он может быть крупнее или мельче, а уж подделать записи в храмовных книгах, и вообще – делать нечего.

      Альтрес скрипнул зубами. Спорить с этими постулатами было сложно.

      – Да. Это возможно. Но я же сам…

      – Лично видел тело? – прищурился Корвус. – Скажи честно, видел?

      – Н-нет… – выдавил Альтрес. Не до того ему было, поручил своим людям, а уж кто там, как там… убили – и ладно.

      – Она сейчас где похоронена? – продолжал червяком в яблоко въедаться в мятущуюся душу шута голос графа.

      – Да неважно. Монастырь я знаю, но что там по телу поймешь? За столько-то лет там все черты поменялись, тело истлело, – отмахнулся Альтрес. – Корвус, откуда вы это услышали?

      – Я не стал задерживать парня. Он клялся, что перенял балладу у другого менестреля, так что я дал ему пару монет и отпустил с миром. А еще он говорит, что Гардвейг в глаза народа – чудовище. Которое не имеет сердца, которое убивает женщин, как хозяин замка из детской сказки, которого даже Альдонай лишил своего благословения. Понимаешь, куда ветер дует?

      Альтрес кивнул.

      Ну да. Собака лает, ветер носит. Но такие слухи стараются не распускать, его величество отродясь голубиной кротостью не страдал. За такое и повесить могут, на просушку. С другой стороны…

      – О Гардвейге никогда не говорили хорошо.

      – Но в последний месяц эти слухи полыхнули и поперли, словно грибы после дождя. Кто-то их щедро подкармливает, Альтрес, очень щедро.

      Шут в задумчивости привычно достал один из метательных ножей, повертел между пальцами. Потом покусал кожаную оплетку на рукояти.

      – Именно в последний месяц?

      – Мы говорили с тобой не так давно, ты помнишь?

      – Да.

      – Я намекал на то, что ходят слухи, но понимаешь,