Последнее воскресенье ноября. Психологическая драма в одном действии. Николай Григорьевич Шарифулин

панельном доме.

      КАРТИНА ПЕРВАЯ

      Квартира представляет собой небольшую комнату-зал и маленькую кухню, соединенные узким коридором. Справа – входная дверь. Слева – дверь в санузел. За окнами дождь, ветер ломает ветви деревьев, слышатся раскаты грома. Раннее утро. Первые дни ноября. Н а д я встает с постели, идет на кухню. Там она стоит и смотрит в окно. Неожиданно распахивается входная дверь. На пороге появляется Т а м а р а.

      Т а м а р а. Дождь?

      Н а д я (включая свет). Дождь.

      Т а м а р а. Ты смотри, так и не прекращается.

      Н а д я. Не удивлюсь, если дожди в декабре лить будут. (Помолчав.) Почту ходила проверять?

      Т а м а р а молча соглашается.

      Н а д я. Интересно… от кого?

      Т а м а р а. От Люды.

      Н а д я (смотрит на сестру, которая держит в руке конверт). М-м… ну и как она?

      Т а м а р а. Хочешь почитать? (Протягивает письмо.)

      Н а д я. Ох, ты ё-о! Вот это почерк!

      Читает вслух.

      Н а д я. Мама у меня всё впарядке. Как, сама там ты паживаиш? Поцилуй от меня Леньку! Сскажи что я ему его люблю. Когда приедиш? Привизи мне хурму. Хачу рыбу. Скучаю очень. Всё пака! Цилую.

      Т а м а р а молча смотрит в окно.

      Н а д я. Ты когда у нее последний раз была?

      Молния.

      Т а м а р а. Ты смотри, что делает!

      Гром.

      Н а д я. Да уж… погодка нынче, как наша жизнь – то сверкнет, то ударит.

      Т а м а р а. Как там Лариса?

      Н а д я. А я знаю?

      Т а м а р а. Ты с ней так и не общаешься.

      Н а д я. Она мне писем не пишет. У нее теперь своя личная жизнь.

      Т а м а р а. До сих пор поверить не могу…

      Н а д я. Да перестань ты.

      Т а м а р а. Нет, правда не могу. Вот так вот взять и отказаться… Три. Три года прошло.

      Н а д я. Отказаться? Да ей стыдно должно быть!

      Т а м а р а. Сколько раз она приходила прощения просить?

      Н а д я. Ни разу. Потому что ей наплевать на меня.

      Т а м а р а. Это не правда. Мы с ней часто на улице видимся… она всегда подойдет первая, чтобы спросить: «Как там мама?»

      Н а д я. Почему-то, когда я с ней на улице вижусь, она не подходит ко мне и не спрашивает меня: «Как ты, мама?»

      Т а м а р а. Это разве повод отказываться от дочери?

      Н а д я. От нее никто не отказывался. Или ты думаешь, что Лариса расстроится?

      Т а м а р а. Это твое воспитание. Вот и получай.

      Н а д я. Ты хочешь сказать, что я плохо воспитала ее? Что я плохая мать? (Вне себя.) Как бы я плохо не относилась к своей дочери, как бы я ее ненавидела… знай, что Лариса – моя дочь. Моя!

      Т а м а р а. Да тише ты! Щас Леньку разбудишь…

      Н а д я. Знаешь что… Я как смогла, так и воспитала свою дочь!

      Т а м а р а. Тогда почему ты ее не прощаешь?

      Н а д я. А она просила прощения?

      Молния. Гром.

      Н а д я. Ленька-то не проснулся?

      Т а м а р а (прислушивается). Спит. Ему вставать скоро.

      Н а д я. Вон, смотри какой ливень, только скрипка намокнет.

      Т а м а р а. Не намокнет.

      Н а д я. И зачем она ему нужна?

      Т а м а р а. Он учится.

      Н а д я. Какой год водишь его в музыкальную школу, а толку никакого. Лучше бы на бокс записала его.

      Т а м а р а. Чтоб его там били?

      Н а д я. Зато мужиком вырастит. Научится отпор давать, а то и так трус… Ходишь, заступаешься за него…

      Т а м а р а отходит к окну.

      Н а д я. Извини. (Обнимает сестру.) Обидно мне, – понимаешь? – обидно.

      Небольшая пауза. Сестры смотрят друг на друга.

      Н а д я. Когда ты с ней последний раз виделась?

      Т а м а р а. По весне. Так я ж тебе рассказывала.

      Н а д я. Думаешь, я помню.

      Т а м а р а. Мы тогда с ней в магазине столкнулись.

      Н а д я. Ах да! Ты еще говорила, что она с Митей была… которого я ни разу не видела. А ему-то уже три года. Нет, чтоб прийти, хотя бы раз, пообщаться, спросить: как дела? Так нет, она будет жить со мной в одном городе и ни разу не поинтересуется моим здоровьем.

      Т а м а р а. Если ты помрешь, я скажу ей об этом.

      Н