Пятый угол. Ермак Михал’ч

носков.

      По утрам в выходные он молол кофейные зёрна на старой ручной мельнице, варил в медной турке кофе и жарил глазунью или омлет. Майк вообще был большой любитель готовки, и можно сказать, что многому по кухонной части я научилась у него – даже не целенаправленно, а просто наблюдая за его манипуляциями. Иногда я спрашивала, например, зачем перед заваркой нужно ополаскивать чайник кипятком или почему в зажарку вначале кладут лук, а потом морковь, ну или зачем вообще в блинное тесто одновременно добавлять сахар и соль. Спрашивала я нарочито рассеянно, пытаясь придать голосу побольше безразличия, а на самом деле не хотела показать дрожь волнения.

      Его постоянно сопровождала музыка. Порой он слушал что-то старое вроде ранних Depeche Mode или Pink Floyd, порой – русский рок или какие-то странные музыкальные проекты. Но в целом меня не напрягало то, что он слушает, хотя, конечно же, вкусы у нас разнились.

      Одевался он просто, часто носил потёртые джинсы и свитер с треугольным вырезом, в который я тайком мечтала запустить свои пальчики.

      А ещё он относился ко мне не так, как все другие мамины ухажёры: какое-то человечное было отношение, будто на равных. Он не поучал, не стремился воспитывать и, самое главное, не облизывал меня слащаво-похотливым взглядом. Он принял меня такой, какая я есть, но никогда не стеснялся высказывать своё мнение. Благодаря ему я не проколола нижнюю губу, не обрила часть головы и не сделала тату между пальцев на левой руке. Но в то же время Майк порекомендовал мне кучу интересных книг и фильмов, рассказывал о современных художниках и писателях, о новых направлениях в музыке. Он делал это буднично, вскользь, ненавязчиво, и оттого это было интереснее и захватывающе вдвойне.

      Майк был другой. Думаю, из него получился бы хороший отец, но своих детей у него почему-то не было. Думаю, он был интересный друг, но из-за разницы в возрасте нас сложно было назвать друзьями, да и общих интересов было не так много. Поэтому он меня привлекал просто как мужчина, но и тут у нас ничего не могло получиться. По крайне мере, пока… Но я не сдавалась, решив терпеливо ждать и надеяться, что однажды гадкий утёнок превратится в прекрасного лебедя!

      А потом он уехал. Какой-то новый проект, что-то связанное с работой. Он звал маму и меня с собой, но та ссылалась, что не может покинуть насиженное гнёздышко, что я привыкла к школе и смена обстановки для меня стресс. Как будто нельзя было моего мнения спросить! Никакие уговоры не действовали. Сухо обнявшись, мы расстались – я тогда впервые прикоснулась щекой к его небритой щеке, пахнущей терпким лосьоном. Когда за его спиной закрылась дверь, мама как ни в чём не бывало ушла в зал досматривать любимый сериал. Для неё это был лишь очередной уход. А я бросилась к себе рыдать в подушку – для меня это была потеря всей жизни. По крайней мере, так мне тогда казалось.

      Думаю, мама рада была избавиться от его общества. С Майком она всегда ощущала себя не в своей тарелке, какой-то самой обычной, посредственной