Обречённые на падение. Эмили Рэй

звонким смехом.

      Я кладу последние столовые приборы на стол и тоже сажусь.

      – Спасибо за поддержку, отец, – брат подавляет последние смешки.

      – Но ведь так и есть. С таким настроем и начинать не стоит.

      – Помолимся? – вмешивается мама.

      После ужина и невероятно вкусного десерта (по причине последнего я, кстати, до сих пор ощущаю во рту вкус сочных сладких абрикосов) мы с братом вышли на террасу. Оба ужасно устали слушать про последнюю службу в церкви и размышления на тему замыслов Бога, которыми он привёл в наш город столь милых новых жителей, а теперь и их друзей. Мы, конечно, переняли у них религиозное воспитание, веру и любовь к Господу, но иногда хочется хоть на пару часов не упоминать эту тему в разговоре и поболтать о насущных проблемах: о странных взаимоотношениях ребят в классе, о новинках в кинотеатре, о модном платье, в конце концов. Хотя последнее ни меня, ни брата не интересует, мы были бы не прочь поговорить и об этом.

      Именно из-за того, что отец чересчур зациклен на теме христианства и его жизнь буквально крутится вокруг церкви, некоторые люди за его спиной называют его сектантом. И ведь я знаю, что он адекватный, просто… это его жизнь. Как композитор, посвятивший всю свою жизнь музыке, отец в роли пастора посвятил свою жизнь религии. В принципе, чего ещё можно ожидать от сына священника, с детства приобщённого к церковным делам? Удивительно только как мама, встретив его, переняла его веру и уже многие годы верна своему выбору. Ведь она до встречи с мужем ни коим образом не пересекалась с этой темой, а теперь, смотря на неё, и в мыслях такого не возникнет. Это мне уже семнадцать! А если учесть, что Калебу двадцать, плюс до этого родители несколько лет встречались… складывается ощущение, что они предназначены друг другу судьбой.

      Только вот если мама выбрала свой путь и веру осознанно, то её детей, то есть нас, никто не спрашивал. Мы, конечно, и не думали никогда спорить, ибо какой смысл отвергать правильное, чтобы под старость всё равно прийти к этому же? А я знаю, о чём говорю, стоит только посмотреть на посетителей церкви: восемьдесят процентов – старики. Прожив полную жизнь и набив шишек, они под конец понимают, что на самом деле важно и где следует побывать перед встречей с Ним.

      И всё же, несмотря на «веру с пелёнок», мы с Калебом не такие, как наши родители. Им присущ догматизм: они безоговорочно принимают на веру суть протестантизма потому, что это единственно правильный вариант. Мы же, не пытаясь найти опровержение или несостыковки, не раз тайком обсуждали какие-то спорные моменты, рассуждали по типу «а что, если», пытались найти ответы на некоторые вопросы, когда должны были бы просто принять на веру. И чем дальше, тем таких вопросов становилось больше, а ответов… ответы были философские, бездоказательные.

      Конечно, ни об одном из этих моментов родителям не было известно, иначе нравоучения длились бы днями и ночами. Для них слова из Библии – прописная истина, несмотря на то, что протестантизм предусматривает возможность верующими