Лик полуночи. Марина Лостеттер

пылающая в боку, окончательно разозлила ее. Бросив саблю на пол, она устремилась на Неряху, вырвала прут из его рук и двинула его по челюсти. Он согнулся пополам и упал, уткнувшись лицом в бедро Беззубого, и затих.

      – Видал, да? – заговорщицки сказал Тибо Носику. – Давай, снимай с меня наручники, и госпожа регулятор пощадит тебя, я знаю.

      Все еще крепко сжимая в руках нож, Носик оценил свои возможности.

      Глубоко дыша через нос, Крона выпрямила спину и потянулась за кинжалом, торчащим из бока. Хотя ее разрывала боль от ягодиц до плеча, она была уверена, что лезвие короткое и Пузо не умел целиться. Выдернув нож, зарычала от боли. Было ужасно больно, но она, черт возьми, осталась жива.

      Она подняла меч, закрыла рану правой рукой и поплелась к Носику, который держал клинок в воздухе, но дрожал от нерешительности.

      – Не знаю, о чем ты сейчас думаешь, – сказала она хриплым от боли голосом. – Но стоило ли устраивать эту бойню, – она махнула саблей в сторону трех поверженных стражей, – из-за этого бледного легкомысленного хлюпика и распутника.

      Дорогое божество Времени, пожалуйста, пусть он скажет «нет».

      Она была измотана.

      – Распутник – это уж слишком, – фыркнул Тибо.

      Махнув на него мечом, Крона проскрипела:

      – Боги, помогите мне! Если ты хочешь уйти отсюда со всеми своими пальцами на ногах и на руках…

      – Забирайте его, – решил Носик, выпуская нож из рук. – Можете его освободить, повесить, передать любому из великих маркизов в качестве подарка на юбилей, мне все равно. Просто, забирайте его.

      – Спасибо, – ответила она, почти спокойно.

      Если бы не кровь, стекающая по ноге, и не трое взрослых мужиков, стонущих на полу, можно было бы подумать, что она просто выиграла на спор.

      – Прочь с дороги!

      Молодой человек понял, что приказ лучше выполнить.

      Разобравшись с хлопотливым стражем, Крона занялась Тибо. Сначала осмотрела раны на голове – они были неглубокими. Когда она убрала прядь его светлых волос с пореза, он зашипел, напрягшись всем телом.

      – Что, щиплет?

      – Да, сэр.

      – Хорошо.

      Она похлопала его по подбородку, стараясь не попасть по разбитой губе, и не упрекнула его за «сэр».

      Даже избитый и закованный в наручники, Тибо вел себя как человек, которому принадлежит город. По части помпы и высокомерия он мог бы победить в турнире, обыграв самих маркизов. В этом отчасти и заключалась его привлекательность: ничто не могло испортить его настроение или омрачить взгляд на мир. Он всегда оставался позитивным.

      Необычная черта для вора, эскортника-прелюбодея и вечной угрозы для общества.

      – Молодец, регулятор, – сказал он, разглядывая ее раны и одобрительно кивая. – Кого я должен благодарить?

      – Не твое дело, преступник.

      Это было шоу, которое пришлось устроить из соображений безопасности. Информаторы очень быстро переставали быть информаторами, если слишком близко знакомились с констебулярией. Эти стражи будут молчать – зачем им