Голос эха. Михаил Степанович Молотов

глаза и, немного щурясь от яркого света, падающего сверху, увидел слева человека в белом халате, склонившегося надомной.

      – Как вы себя чувствуете, Олег Михайлович? – спросил он.

      Чувствовал я себя не очень хорошо и, стараясь говорить отчётливо, едва слышно произнёс:

      – Голова болит, – начал я хрипло, – и тело всё будто онемело, я его почти не чувствую. Вы мне поможете, доктор?

      – Ничего, ничего, вы очнулись, а это главное, теперь быстро пойдёте на поправку. Вы находитесь в отделении интенсивной терапии. Вас доставили в клинику после несчастного случая на объекте номер три. Как показали проведённые анализы, общее состояние организма стабильно, и через час мы переведём вас из реанимации в палату общей терапии.

      Он улыбнулся и подал кому‑то рукой знак подойти. Буквально через секунду справа от себя я увидел широко улыбающегося Йена Храфнсона, моего друга и по совместительству моего начальника: высокого, громкого и рыжебородого потомка викингов.

      – Олег, ну ты и напугал нас. Но я не сомневался, что ты быстро оклемаешься, – сказал он, крепко сжав мою руку. – Но двое суток – это перебор! Поправляйся скорее. Пока ты тут отлёживался, я протолкнул на испытания твой проект по уплотнению газовой среды серверных и буквально через пол часа первый этап испытаний. Жаль, доктора тебя не отпускают. Я побежал, но, как будет результат, сразу сообщу.

      И уже выбегая из палаты, Йен остановился в дверях и сказал:

      – Если получиться, мы отпразднуем это лучшей выпивкой, которую я найду! – он подмигнул мне, быстро развернулся и исчез за дверью.

      Медсестра отключила меня от капельницы и монитора сердечного ритма, издававшего тот самый пикающий звук, и перевезла по длинному коридору в светлую палату с большим окном в пол и видом на красивый зимний сад. На все мои немногочисленные вопросы она отвечала только тем, что ничего не знает и мне лучше спросить доктора Сергея Ариса, главного врача клиники, так как он меня наблюдает и все назначения делает лично. После этого она дала мне выпить пару таблеток и ушла. Меня уже совершенно непреодолимо потянуло в сон. Часы с календарём, что стояли на тумбочке рядом с кроватью, показывали семь часов вечера и подтверждали, что я пропустил два дня своей жизни, это вызвало беспокойство, но я всё глубже проваливался в абсолютную черноту сна…

      Я проснулся от собственного крика и долго не мог отдышаться, сердце гулко стучало, но от сна в памяти ничего не сохранилось, совершенно. Единственное, что осталось, это ощущение панического, удушающего страха, но и оно стало вдруг быстро испаряться, а ему на смену тут же пришла усталость. Я с трудом приподнялся и посмотрел в окно, было темно, и часы на тумбочке рядом показывали два часа ночи. Я выпил немного воды и снова уснул.

      Утро в клинике было очень тихим. Чувствовал себя уже вполне хорошо, и недавний ночной кошмар уже стал тусклым воспоминанием и поэтому решил попробовать встать, и дойти хотя бы до туалета. Не спеша и осторожно встал с кровати, и зашёл в санузел, который был прямо в палате. Я подошёл к зеркалу, посмотрел в него и не узнал себя. И вовсе не потому, что немного зарос щетиной. Я действительно не знал, того кто смотрел на меня в зеркале. Сердце гулко застучало. Я умылся пару раз холодной водой и решился посмотреть в зеркало ещё раз, но узнать того, кто отражался в зеркале, я не смог. Было только еле уловимое ощущение сходства отражения в зеркале с кем-то знакомым, кого я знал раньше, но не мог вспомнить кого.

      Я тут же стал вспоминать факты своей биографии: Олег Михайлович Белов, тридцать шесть лет, технический директор проекта “Октагон”, нахожусь в больнице после происшествия, о котором имею очень смутные представления. И это, пожалуй, всё. Честно говоря, негусто. Растерянный, я вернулся в кровать, выпил воды и уставился в потолок, пытаясь собраться с мыслями. Но мысли путались, а беспокойство и волнение мешали сосредоточится, к тому же жутко хотелось есть.

      Вскоре в палату зашёл доктор, я даже сумел вспомнить, что его зовут Сергей Арис. И едва открыв дверь в палату, он широко улыбнулся и попросил привстать на кровати. Он достал стетоскоп и стал прослушивать, и простукивать меня, проверяя рефлексы. Быстро закончив осмотр, он спросил меня о самочувствии, не переставая при этом что-то вносить в мою мед карту. Я сказал о небольшом головокружении, слабости и о том, что ничего не помню о произошедшем в тот вечер. Внимательно выслушав, доктор слегка похлопал меня по плечу и, повернувшись в сторону стоявшей рядом медсестры, сказал:

      – Значит так, Виктория, записывайте. Первое: больного покормить калорийно и вкусно. Второе: ванна с гидромассажем и бодрящей ароматерапией. Третье: отвезти на массаж к Сэму, после чего доставить в наш замечательный сад и напомнить мне туда прийти.

      Он ещё раз похлопал меня по плечу, как будто проверяя мои рефлексы. И громко заявив:

      – Ты в надёжных руках, Олег. Мы быстро приведём тебя в порядок, – вышел из палаты.

      А потом были: прекрасный завтрак, не менее прекрасная ванна и ещё более прекрасный массаж. И после всех этих процедур, полулёжа в уютном кресле посреди зимнего сада клиники с ощущением, словно заново родился, я наконец начал