Отец Александр Мень. Михаил Кунин

внука. Он был ортодоксальным иудеем, строго соблюдавшим всю обрядовую сторону религии, и перед его приездом Елена Семеновна купила новую посуду для соблюдения им кашрута[17]. Владимир Григорьевич пожаловался отцу, что «Леночка увлекается христианством, а ведь это не наше». «Христианством? – ответил благочестивый иудей. – Надо бы почитать Евангелие. Я никогда не читал…» После прочтения Евангелия он сказал: «Не волнуйся, сын. Иисус был настоящим евреем, он соблюдал весь закон. Он наш». Таким образом, терпимость Владимира Григорьевича к религиозной жизни жены и детей возникла не без влияния его отца.

      До двухлетнего возраста Алик с родителями жил вместе с Верой Яковлевной, ее отцом и братом в их четырехкомнатной квартире в Коптельском переулке в Москве. Дом располагался за полукруглыми зданиями больницы Склифосовского. Окна выходили в глубокий колодец двора, и Алик навсегда запомнил серую бездну, разверзавшуюся под окнами.

      Позднее он вспоминал: «Есть такие дворы – серые колодцы (в Москве их, правда, мало). Окна дома, где мы тогда жили, выходили в такой колодец. Я в него смотрел, и было совершенно жуткое чувство: как будто я смотрю в ничто, в бездну. И из нее поднимались гигантские черные птицы (голуби, которые прилетали клевать зернышки на окне). Это был такой ужас, но не страх – я не боялся этого, нет. Ужас. Понимаете, вот серая бездонная пропасть – и из нее поднимается огромная черная птица… Это было не только ощущение! Это было почти на грани misterium tremendum – то есть тайны, которая потрясает. Врезалось навсегда: огромные птицы, летящие из бездны, не с неба – неба-то не было, – а из колодца… С тех пор у меня всегда было особое отношение к птицам, которые парят; хищная птица – летящая, парящая – всегда совершенно особенным образом на меня действовала».

      Примерно к этому времени относится сближение Елены Семеновны и Веры Яковлевны с Марией Витальевной Тепниной, через несколько лет ставшей духовной наставницей маленького Александра Меня.

      Вот как вспоминает об этом Мария Витальевна: «И о Вере Яковлевне, и о Елене Семеновне я знала из уст Тони Зайцевой – задолго до нашего знакомства. А с Тоней у меня было знакомство по церкви. Я была прихожанкой солянского подворья, где был отец Серафим. Он еще там служил, был настоятелем; а она там была, кажется, помощницей старосты. Мы с ней познакомились там, встречались часто, и вот она мне рассказывала о них всю их историю, всё это я знала от нее. А им она рассказывала обо мне – было заочное знакомство. Потом наступило такое время, когда солянское подворье было закрыто, отца Серафима уже не было, а все его духовные чада ходили по его благословению в греческую церковь на Никольской. И вот однажды, это было под Рождество, во время вечерней службы у меня сделалось такое полуобморочное состояние, потому что я перед тем угорела. Вдруг я чувствую, что кто-то ко мне подходит, старается меня привести в чувство, потом даже выходит со мной из храма. Это была Елена Семеновна. Так состоялось наше знакомство. Отцу Александру в это время было

17

Кашрут – в иудаизме свод правил, касающихся питания. Пища, приготовленная в соответствии с этими правилами, называется кошерной. В переводе с иврита слово «кошерный» означает «пригодный» с точки зрения галахи – совокупности законов, содержащихся в Торе, Талмуде и более поздней раввинистической литературе.