Никита Хрущев. Леонид Млечин

22 июня. Я тотчас же доложил наркому и И. В. Сталину то, что передал мне М. А. Пуркаев». Без десяти девять вечера руководители Наркомата обороны вошли в кремлевский кабинет Сталина. Они убедили вождя привести пять приграничных округов в частичную боевую готовность.

      Но приказ в войска Киевского особого военного округа, доложил генерал Пуркаев, пришел с опозданием и «войска прикрытия по плану обороны начали выходить на государственную границу в 4–6 часов утра 22 июня 1941 года, то есть тогда, когда война уже началась».

      Многие соединения вообще не успели получить никаких указаний – до того, как немцы начали их бомбить.

      Округ переименовали в Юго-Западный фронт.

      Командир 9-го механизированного корпуса генерал-майор Константин Константинович Рокоссовский прибыл в Киев с докладом к командующему Юго-Западным фронтом генерал-полковнику М. П. Кирпоносу. «Крещатик, обычно в это время кишевший народом, оглашавшийся громкими разговорами, шумом, смехом и сияющий огнями витрин, был пуст, молчалив и погружен в темноту, – вспоминал Рокоссовский. – Ни одной живой души не видно на улицах. Остановив машину для того, чтобы узнать, где можно найти штаб фронта, я закурил папиросу. И тут же из мрака на меня обрушилось: “Гаси огонь!..”, “Что, жизнь тебе надоела?..”, “Немедленно гаси!..” Раздались и другие слова, уже покрепче. Это, должен признаться, меня сильно удивило. Уж очень истерические были голоса. Это походило уже не на разумную осторожность, а на признаки панического страха».

      Рокоссовского принял командующий фронтом: «Меня крайне удивила его резко бросающаяся в глаза растерянность. Заметив, видимо, мое удивление, он пытался напустить на себя спокойствие, но это ему не удалось.

      Мою сжатую информацию об обстановке на участке 5-й армии и корпуса он то рассеянно слушал, то часто прерывал, подбегая к окну с возгласами:

      – Что же делает ПВО? Самолеты летают, и никто их не сбивает… Безобразие!

      Приказывая бросать в бой то одну, то две дивизии, командующий даже не интересовался, могут ли названные соединения контратаковать, не объяснял конкретной задачи их использования. Создавалось впечатление, что он или не знает обстановки, или не хочет ее знать. Я окончательно пришел к выводу, что не по плечу этому человеку столь объемные, сложные и ответственные обязанности, и горе войскам, ему вверенным».

      Константин Константинович был прав. Сам он лучше бы справился с этой должностью. Но он перед войной сидел в тюрьме, пока другие офицеры быстро поднимались по служебной лестнице.

      Рокоссовский вспоминал: «Войска Киевского особого военного округа с первого же дня войны оказались совершенно неподготовленными к встрече врага. Их дислокация не соответствовала создавшемуся у нашей границы положению явной угрозы возможного нападения. Многие соединения не имели положенного комплекта боеприпасов и артиллерии, последнюю вывезли на полигоны, расположенные у самой границы, да там и оставили».

      Связь