Коко Шанель. Виктория Балашова

с места на место. Позже его сын, отец Габриэль, продолжит этот незатейливый бизнес. Им была присуща охота к перемене мест, общаться с крестьянами они умели, оттого торговля на ярмарках шла хоть и с переменным успехом, но довольно стабильно, давая возможность заработать на жизнь.

      Надо сказать, характер деда великой Мадмуазель не портили невзгоды. Он принимал все как должное, не пытаясь спорить с судьбой. Новый род деятельности в итоге пришелся ему по душе: он любил поболтать с крестьянами, заодно расхваливая им свой неказистый товар, ему не приходилось проводить время возле жены и детей – жизнь Анри шла вдали от семьи, которую он изредка навещал в перерывах между ярмарками. Конечно, путешествовать по городам и весям, в любую погоду, на повозке, забитой барахлом – невеликое удовольствие. Но каждому свое: и дед, и отец Шанель нашли в этом своеобразное призвание.

      Долгие периоды отсутствия дома не помешали Анри Адриену обзавестись весьма обширным потомством: у него родилось ни много ни мало 19 детей. Крошка Адриенна родилась последней в 1882 году, всего за год до рождения своей племянницы Габриэль. А вот первым у Анри и Анжелины родился как раз отец Габриэль, Анри Альбер Шанель, который пойдет по стопам отца. Анжелина, которой тогда только исполнилось 19 лет, в одиночестве побрела в родильный приют в Ниме, так как муж в это время торговал на ярмарке, боясь, что не успеет сбыть товар. Никто из родственников не посчитал нужным сопроводить роженицу – своих дел полно, куда еще помогать чужой жене, сама справится, как справлялись другие женщины до нее. Матери Габриэль придется рожать в сходных условиях: самой добираясь до родильного покоя, в отсутствие мужа и других близких.

      По большому счету подобное положение дел можно считать даже достижением того времени: ведь первые родильные дома появились в Европе только в начале XVIII века. Представительницы высшего общества по-прежнему рожали дома, но для бедноты появление бесплатных общественных больниц явилось настоящим спасением. Правда, спасение было весьма условным: правила гигиены там не соблюдались (например, медицинские инструменты мыли после, а не до родов, а руки врачи могли просто протереть платком), процент смертности среди матерей и младенцев оставался крайне высоким. Но, по крайней мере, роженице было куда пойти, если дома ей никто не мог оказать помощь. При этом люди состоятельные предпочитали по старинке пользоваться услугами приходящих на дом повитух; рожать в общественной клинике или приюте считалось признаком вопиющей бедности и безысходности. Фактически, чуть не все младенцы в семье Шанелей рождались в похожих условиях. Семья селилась поближе к рынку или месту проведения ярмарок в беднейших кварталах. Если глава семейства оказывался в отъезде (а это было почти всегда), роженица шла в общественную клинику одна, и никому не было до нее дела.

      Да и после родов основной задачей матери и детей оставалось