Поход в неизвестность. Михаил Михайлович Молчанов

что Вы. Я ведь хотел доставить Вам только удовольствие в нашей немного однообразной жизни. Только и всего. Не смею возражать.

      Они оба некоторое время помолчали, каждый думая о своем. Девушка нежно провела ладонью по руке Петра Григорьевича. При этом медленно, уже тихим голосом произнесла:

      –Вы мне можете доверять во всем… И если будет нужно я стану оказывать Вам помощь.

      – Спасибо. Других слов я от Вас ожидать и не мог. Темнеет. Будем готовиться ко сну. Я прикажу коку заварить чая.

      –Нет, нет. Не надо. Какой короткий стал день. И эти непривычно сильные морозы…

      –Но в этом есть и преимущество. Здесь нет той сырости, которая нас так удручала в Петербурге.

      –Тут, вдали то людей, от цивилизации, я ощущаю покой, зыбкий покой, который постоянно нарушается треском льда за кормой.

      –Уважаемая Евгения Александровна! Милая моя! – Павел Григорьевич взял ее руки в свои и стал перед сидящей девушкой на колени.

      –Надо, надо Евгения Александровна к этому просто привыкнуть, привыкнуть к трудностям и опасностям, которые нас здесь подстерегают. До сих пор мы этого не делали.

      – Мне кажется, – Женя прикоснулась кончиком мизинца к щеке капитана, – Вы это совершили самый первый. На Вас равняемся мы все, Ваши подчиненные, Ваша команда, мой рыцарь, покоритель северных просторов.

      –Каково же у Вас общее впечатление о нашем путешествии, плавании или походе, как хотите, только я хочу услышать откровенный ответ, – поинтересовался капитан.

      –Это слишком сложный вопрос. Я иногда забываю, где я нахожусь под монотонный убаюкивающий шелест этих застывших бесчувственных нагромождений, но, когда вижу Вас рядом!.. Когда окунаюсь в жизнь экипажа!

      – Как Вам люди на шхуне Евгения Александровна?

      – Вы знаете, однозначного ответа дать сию минуту не могу. Впрочем, быть может, я не права, то есть… У меня в голове какие- то противоречивые мысли по этому поводу.

      – Вас что-то смущает? Откройтесь же,

      –Петр Григорьевич, – простите мне душно, давайте выйдем на воздух.

      На палубе необычно тихо. Безветренная морозная погода. Все небо усеяно большими и малыми яркими и тусклыми звездами. Их так много и они нависали настолько низко, что казалось, вот – вот обожгут своим призрачным светом каждого, кто осмелится на них в эти секунды взглянуть.

      – Так вот. Мы с Вами не первый месяц в пути и я себя не могу чувствовать всегда свободно. Дело в том, что…

      – Договаривайте же, наконец.

      – Не торопите меня, иначе я не смогу продолжать.

      – Простите, если это Вам доставляет затруднение. Я буду внимательней… Я уже показался Вам слишком настойчивым.

      – Я ни на кого не сержусь. Поймите меня. Ведь я стараюсь понять людей на этом судне. Они мужчины. Им нужна ласка, тепло… Наконец женщина. Эти взгляды. Я иногда чувствую себя не ловко. И потом, как хотите, но Ваш штурман.., он Вас недолюбливает. Вы ему не по сердцу, Петр Григорьевич. Я со стороны это вижу. Человек я проницательный