Опасная красота. Поцелуи Иуды. Матильда Аваланж

так же кромсал ее на живую. Без всяких обезболивающих. Обездвижил только, чтобы не трепыхалась – и все.

      – Занятный парень, – Кастор Трой кривит губы в усмешке, разглядывая портрет убитой. – С выдумкой. Какие-то следы, отпечатки пальцев? Биологический материал?

      – Осматривали несколько раз, чуть ли не под микроскопом. Ничего. Вообще ничего!

      Боясь даже думать о том, что в последние часы своей жизни чувствовала несчастная, забиваюсь в угол и опускаюсь на корточки. Жестоко, жестко, и так жутко, что мое собственное горло сдавливает тяжелый липкий спазм.

      Низко склоняю голову и вдруг замечаю на белоснежном паркете несколько мутных выпуклых капель.

      – Офицер Трой…

      Он не сразу обращает на меня внимание, поэтому мне приходится повторить срывающимся голосом. Заинтересовавшись, первым подходит полицейский в штатском.

      – Офицер Трой, взгляните!

      Присев на корточки, Кастор Трой проводит по застывшим каплям пальцами:

      – Воск. Причем следы свежие.

      И резко поднимается, веля еще раз по сантиметру прочесать всю огромные апартаменты Джудиты Рикар, а затем, заново, – квартирку Илие Метреску.

      На следующее утро подробности жесткого убийства известной певицы уже на первых полосах всех газет, во всех новостях и передачах по телевизору. Сми, еще вяло перемалывающие смерть Илие Метреску, бросаются на страшную новость, как собаки на кость.

      На планерках комиссар полиции Шенк трясет заголовками, один невероятнее другого, и орет о том, что в прессу просочилась информация, которая напрямую мешает следствию. Еще нет достаточных оснований, чтобы говорить о серии, а папарацци уже во все горло вопят, что в Предьяле завелся маньяк, вырезающий у своих жертв части тела.

      Я старательно отворачиваюсь, проходя мимо газетных киосков, и вообще не включаю телевизор. Мне хватает и того, что я была там и видела все своими глазами.

      Мне хватает того, что пару раз мне снится белоснежная комната и залитая кровью постель – только это я лежу в ней с разрезанным горлом. Я – обнаженная и заваленная окровавленными банкнотами.

      Будь ты проклят, что, решив развлечься, взял меня с собой в Предьял-Сити.

      Будь ты проклят, Кастор Трой…

      Помощник комиссара любил крепкий сладкий кофе с большим количеством сливок – такой продавался только в кофейне за два квартала от полицейского отделения. Я бегала за ним по нескольку раз на дню.

      Весенний день выдался солнечный, но по-зимнему холодный – стоя в очереди (очереди, очереди, здесь всегда были огромные очереди!), я отчаянно мерзла в своем тонком пальто, переступая с ноги на ногу.

      – Возьмите книжечку за три леи… Всего три леи – немного же за книжку, правда? Вы не думайте, я не из партии, не из секты Детей Жизни какой. Тут стихи мои… Я сама на печатной машинке печатала, сшивала, и иллюстрации тоже сама рисовала! Хорошие стихи, возьмите…

      Это была пожилая женщина в сером пальто, поношенном до невозможности,