Возвращение. Геннадий Владимирович Ищенко

серьёзном, я и не думал, отложив все дела на потом. Интересно, чьи это чувства, мои или ребёнка? Других признаков нашего слияния не было, и он не спешил делиться со мной памятью. Я решил, что пора возвращаться. Дома уже никто не спал, а с кухни доносился одуряющий запах жареной картошки с грибами. Маму я встретил в коридоре.

      – Наконец-то! – сказала она. – Быстро мой руки и иди за стол.

      – Грибы! – обрадовался я. – Пахнут-то как! Откуда они?

      – Ты не заболел? – спросила мама, посмотрев на меня с тревогой. – Или это у тебя такая дурацкая шутка? Сам же принёс вчера подосиновики.

      – Шутка, – сказал я. – Сейчас приду. – И сбежал от неё в ванную комнату.

      После её слов вспомнил, что в этом году, во второй половине лета, было много дождей и мы собирали грибы даже в начале сентября. Надо же было так проколоться! Нужно будет меньше болтать и больше слушать.

      На кухне уже сидели отец с Татьяной.

      – Куда это ты бегал? – спросила сестра. – Наверное, узнавать, не приехала ли зазноба?

      – Оставь его, Таня! – сказала мама. – Ешьте, а я сяду после вас.

      Сидеть вчетвером за кухонным столом было тесно, поэтому она сначала кормила нас, а потом ела сама. Вопрос сестры о зазнобе всколыхнул память, и я вспомнил, что Лена Цыбушкина, в которую я был влюблён уже три года, уехала по путевке в «Артек». Почему-то вспомнился сюжет из «Ералаша», где на совете дружины пропесочивали влюблённого пионера. Это когда говорили, что как целовать, так отличниц. Я фыркнул.

      – Чему радуешься? – спросил отец, накладывая себе картошку.

      – Жизни, – ответил я и занялся тем же самым.

      – Полезное занятие, – одобрил он. – Сходил бы ещё за грибами, пока они есть и не начались занятия. А то свежих уже долго не увидим, а у сушёных совсем не тот вкус. Я составил бы тебе компанию, но нужно помочь матери.

      – Обязательно, – с полным ртом ответил я. – Хоть и вредно, но вкусно!

      – Это что же там вредно? – спросила мама. – Грибы, что ли? Так ведь сам принёс.

      – Жареное вредно: сплошные канцерогены. А на подсолнечном масле нельзя жарить.

      – Откуда взял такие слова? – сказала недовольная мама. – Если всё готовить на сливочном масле, нам не хватит зарплаты. И чем плохо подсолнечное? Всегда ел, а сейчас вдруг стало вредным!

      – Почитал статью об онкологии, – начал выкручиваться я. – В ней пишут, что жареное вредно, а когда жарят на подсолнечном масле, вредно вдвойне, потому что оно при жарке превращается в олифу и гробит печень.

      – То, что жареное вредно, мы знаем и без твоей статьи, – сказал отец, вымакивая хлебом остатки масла. – Вред будет, если есть каждый день, а вы не раскатывайте губу на картошку. Картофеля два мешка на всю зиму. Это только на борщи и супы. К грибам можно ещё пожарить, а потом перейдём на каши и макароны. А скоро мой отец заколет кабана и пришлет сала. На сале я тоже несколько раз пожарю, в нём нет никакой олифы.

      – Пусть отказывается, –