Возвращение. Геннадий Владимирович Ищенко

ему и рассказал.

      – И что? – заинтересовалась мама.

      – Посмеялся и пошёл рассказывать учителям. Как раз была большая перемена.

      – А нам расскажешь? – спросил отец. – Говорят, смех продлевает жизнь.

      – Слушайте, – сказал я. – Сын говорит матери, что больше не пойдёт в школу. Она его спрашивает почему, а он отвечает, мол, ну её, эту школу. Опять Кузнецов будет бить учебником по голове, Васильев начнёт целиться из рогатки, а Воронин поставит подножку. Не пойду. А она ему говорит, что ты, сынок, должен идти. Во-первых, уже взрослый, сорок лет исполнилось, а во-вторых, ты же директор школы.

      – И он смеялся? – спросила мама.

      – Вы же смеётесь.

      – И где он только их берёт! – сказала сестра. – Наши мальчишки вытянули из него десятка три.

      – Чаще ходи в библиотеку, – посоветовал я.

      – И все приличное? – спросил отец.

      – Неприличного нет, – ответил я. – Есть недетские анекдоты, но я их не рассказываю. Например, что мозги и грудь у женщины напоминают сообщающиеся сосуды. Чем больше одно, тем меньше другое.

      – Глупый анекдот, – обиделась мать, у которой груди были приличных размеров. – Лучше тебе вообще это прекратить.

      – Я сам не считаю его умным. И вообще, сейчас редко рассказываю анекдоты.

      – А что ты пишешь по вечерам? – спросила мама. – То не было от нас секретов, а теперь появились!

      – Рассказы в жанре фантастики, – соврал я, – но пока получается плохо. Как только из-под моего пера выйдет что-то хорошее, тебе первой принесу почитать.

      – Сильно разбрасываешься, – сказала Таня. – И спорт, и музыка, и петь скоро начнёшь, а теперь ещё и рассказы. Не хочешь записаться в наш ансамбль?

      – Мне хватит и вальса, – отказался я. – Где я буду танцевать вашу мазурку?

      – А что за мелодию ты играл вчера вечером? – спросила Таня. – Красивая. Я раньше не слышала.

      – Разучиваю одну песню, чтобы спеть на дне рождения, – ответил я. – Я смогу пригласить на него друзей?

      Мои дни рождения отмечались в обязательном порядке. Сначала садились за стол семьёй, потом мы с сестрой уходили, а родители приглашали Платоновых и продолжали застолье уже сами, поставив на стол бутылку водки. Пили на таких посиделках чисто символически, и бутылки хватало на два-три раза.

      – Конечно, пригласи, – согласилась мама. – Можно не только мальчиков.

      – В него влюблены многие девчонки, – засмеялась сестра, – только, наверное, не те. То носил им портфели, а теперь после уроков бегут с Сергеем домой.

      – Дожди, потому и бежим, – сказал я. – Что за радость гулять по такой погоде? Я даже велосипед уже не беру.

      – Мы, наверное, через год отсюда уедем, – сказал отец. – Когда ездил в штаб округа, был разговор о моём переводе в Прибалтику с хорошим повышением в должности. Но подполковника уже не дадут и года через два уберут на пенсию. Так что, если предложат, я откажусь. Доработаю здесь, а потом поедем на Дон к старикам.

      Я