Одноклассники бывшими не бывают. Ашира Хаан

тех пор изменились? – мурлыкнула Наташка.

      Она снова отиралась около Ильи, прислоняясь то одним боком, то другим, как игривая кошка. Кажется, никому действительно не пришло в голову, что мы могли заниматься чем-то другим!

      Имидж скромницы и ботана – страшная сила.

      Ватман развернули и разложили на сдвинутых партах. Приклеенные силикатным клеем фотографии за столько лет скукожились и выцвели, но надписи были читаемы.

      – О, смотрите, Морозов мечтал быть журналистом.

      – И стал.

      – А Першин актером.

      – И не стал.

      – Да актеры смазливые все эти… жополюбы, на фиг мне такое! – прогремел Першин, отпивая шампанское прямо из горла. – Народ, может, за пивом сходим? А то как буржуи по шипучке ударяем.

      Коваль, наша звезда сериалов, посмотрел на него крайне мрачно, а жмущаяся к его боку жена, с которой они, похоже, помирились, так и вовсе планировала проклясть, судя по лицу.

      Но Першин, со свойственным ему тактом, даже не заметил их реакции.

      – Наташк, а ты решила не размениваться и написала просто: «Знаменитостью».

      – Мечтала о судьбе Пэрис Хилтон или Ксюши Собчак? Ничего не делать, только пить шампанское на вечеринках.

      – Нет, просто покрывала больше возможностей, – заявила Наташка, запрыгивая на ту же парту, на которой в начале вечера сидела я. И тоже закинула ногу на ногу, позволив алому платью открыть бедра. Ноги у нее были похуже моих, но мальчики выпили достаточно, чтобы не заметить разницы. – И, кстати, сбылось!

      – Да мы уж видели, как ты выступаешь… Знаменитость.

      – Это я только ради школы согласилась. Обычно у меня все выходные ангажированы, мой агент ведет расписание выступлений, и свободные места в нем есть только на сентябрь.

      – Ты хорошо поешь, – Синаева покровительственно потрепала ее по плечу. – У меня дочка тоже выступает. Может, вас познакомить?

      Я тихонько хрюкнула в стаканчик с соком, представляя, как Наташка будет делиться опытом выступлений по кабакам с десятилетней певицей из церковного хора. Потому что Наташкина плотная ангажированность означала именно это: «живая музыка» в ресторанах, сборные концерты муниципалитетов и затыкание дырок там, где настоящие знаменитости по какой-то причине отказались.

      Она успела рассказать мне, что ресторанные выступления как раз приносят больше всего денег. Но на них зовут охотнее, если у тебя уже был сольник в большом зале. Зал обычно не собирается, и выступление приносит только убытки. Зато потом снова чешешь по кабакам, народ узнает: «Она в январе в Кремлевском дворце выступала!»

      Такой вот круговорот: заработала в одном месте, заплатила в другом, чтобы снова пригласили в первое. Дохода почти никакого, но зато движуха и удовлетворение амбиций.

      – Ой, у нас Соболев еще про себя ничего не рассказал! – прервала неловкую паузу Наташка, ничего не ответив Синаевой. Та поджала губы, но дергать ее не стала. – О чем он там мечтал?

      – Стать музыкантом, – спокойно отозвался Илья. – У нас был очень творческий класс, вы заметили?

      – А стал? Кем трудишься-то?