Свет далёкой звезды. Лана Кузьмина

петя?

      – Имя.

      – Имя… – голос задумался.

      – Это то слово, которым тебя называют другие люди, – объяснил мальчик.

      – Люди…

      – Ну, да люди.

      – Я понял! – радостно сообщил голос. – Так называются жители твоей планеты!

      – А разве ты не человек?

      – Я бри.

      – Бри?

      – Да. Я -бри, мои родители – бри и все мои братья и сёстры тоже бри.

      – У тебя много братьев и сестёр? – спросил мальчик.

      – Очень.

      – А я совсем один.

      – Почему один? – удивился Бри. – У тебя же теперь есть я!

      – Расскажи мне про свою планету, – попросил Бри. – Она большая?

      – Ну, да, – мальчик задумался. Оказалось, что о Земле ему почти ничего не известно.

      – А наша планета совсем крохотная, – рассказывал Бри. – И зелёная, потому что вся покрыта болотами. Но кое-где есть небольшие возвышенности, на которых мы и строим свои дома. Скоро у нас большой праздник: зацветут гигантские цветы Ао. Они ярко-розовые и видны даже с соседней планеты. Мы всегда очень радуемся их цветению и танцуем дни напролёт, взявшись за руки.

      Его голос становился всё тише и прерывестей.

      – Куда ты? – огорчился мальчик. – Я почти не слышу тебя.

      – Все планеты вертятся, – объяснил Бри, – и Солнечная система вертится, и галактика и даже вселенная. Наши планеты удаляются друг от друга. Боюсь, мы никогда больше не услышимся.

      Мальчик заплакал.

      – Не грусти, – сказал Бри. – Я не забуду тебя. И каждый вечер, сидя у своего домика, я буду о тебе думать.

      Дедушка отворил дверь в комнату.

      – Ты почему не спишь? – он сдвинул мохнатые брови, пытаясь изобразить строгость. Но мальчик-то знал, что его дедушка самый добрый.

      – Быстро в постель!

      Петя рыбкой нырнул в кровать.

      – Колобродит ночами, – ворчал дедушка, поправляя одеяло.

      А мальчик лежал и думал, как же это всё-таки здорово, когда где-то далеко, может быть даже на другом конце вселенной, кто-то о тебе думает.

      Аня шутит, что с моей зацикленностью на звёздах и далёких планетах, мне нужно было заниматься астрономией, а не медициной. Ещё она утверждает, что всё, написанное мной, в корне неверно.

      – Ну, не умеет шестилетний ребёнок так размышлять да и запомнить все эти истории так подробно он тоже не мог, – говорит она. – И уж совсем невозможно, чтобы твоя сестра умела придумывать такие истории. Просто ты описываешь себя вчерашнего с точки зрения себя сегодняшнего, взрослого и логичного. Дети же мыслят по-другому.

      – Во-первых, Таня вундеркинд, – возражаю я, – она читать научилась в три года и столько всего перечитала, что нам с тобой и не снилось. Вселенная манит своей непознанной бесконечностью. А память устроена так, что почти невозможно объективно описать случай, произошедший с тобой лично всего пять минут назад. Каждый из очевидцев воспринимает его по-своему.

      Вот и тогда я был абсолютно уверен, что Тигран меня ненавидит. Но, прощаясь со мной у поезда,