Семейный портрет с колдуном. Ната Лакомка

это всё равно бессмысленно. Мои грехи не замолишь. Просто решил кое-что проверить. Попросил церковную книгу, просмотрел записи девятнадцатилетней давности, и – представьте себе! – не нашел ни одной Эмилии Валентайн. Как будто её и не было.

      Рот у меня открылся сам собой.

      – Что вы такое говорите? – с трудом произнесла я.

      – Чистую правду, – поклялся колдун, с самым невиннейшим видом распахнув глаза. Поднял мою руку с браслетом и сказал, поочередно касаясь подвесок-замочков: – Ни одной леди Валентайн девятнадцать лет назад… и двадцать лет назад… и двадцать один год назад…

      – Значит, это какая-то ошибка! – горячо сказала я. – У меня есть свидетельство о рождении, оно датировано пятнадцатым августа…

      – А вдруг оно поддельное?

      – Оно не может быть поддельным! Скорее всего, в церковной книге не сделали запись!

      – Ну да, – произнёс колдун с сомнением.

      – На что это вы намекаете?

      – На то, что вы слишком топорно работаете, Эмили Валентайн. Или как вас там?

      – Подите вон, – сказала я, толкнув его в грудь.

      Толку от этого, разумеется, не было никакого. Но спустя секунду он сам отпустил меня и даже отошёл к камину, протянув руку к синему огню. Языки пламени ласкали его ладонь, пальцы, но ничуть не обжигали. Наверное, граф опять пытался поразить меня своими колдовскими умениями, но я дала себе слово, что больше ничему не удивлюсь, даже если он снимет голову и начнёт играть ею в кегли.

      – А ещё – вы ведь обучались в пансионе святой Линды? – спросил Майсгрейв, хитро взглянув в мою сторону.

      – Да, – ответила я с вызовом.

      – Я проверю, – заметил он ласково.

      – На здоровье, – пожелала я ему. – Проверьте и убедитесь, что оскорбляете меня зря. Настоятельница подтвердит, что я обучалась там пять лет. Матушка Бевина…

      – Наговорит кучу комплиментов в ваш адрес? – перебил меня колдун. – Расскажет, какая вы были милая, добрая, послушная?

      – Именно такой я и была!

      Он засмеялся, и мне было так же странно слышать его смех здесь, в кабинете, как и в церкви. Что такого смешного я сказала? Я и в самом деле была одной из лучших учениц пансиона и никогда не доставляла своим воспитательницам хлопот.

      – Были? – уточнил он. – А сейчас изменились?

      – Не придирайтесь к словам, – ответила я сердито. – И уходите! У вас совсем нет стыда?!

      – Нет, – повинился он. – Но вы правы, мне пора уходить. Я и так уделил вам слишком много времени.

      – И зря, – быстро сказала я.

      – Точно зря? – он вопросительно приподнял брови. – Имейте в виду, Эмили, я не стану молчать перед королевой. А если выясню ещё и обман с пансионом…

      – Нет никакого обмана! – крикнула я, теряя терпение. – Не удивлюсь, если это вы уничтожили церковные записи! И не удивлюсь, если вы попытаетесь запугать монахинь из пансиона!..

      – Как вы разволновались… – он скрестил руки на груди. – Только вряд ли на королеву произведёт впечатление ваше волнение. Королева не любит театрального проявления эмоций.

      – Но