Теория несоответствия. Юлия Еленина

вижу свою маму. – Он милый, симпатичный, обаятельный мужчина, не буду спорить, – сарказм мой не укрылся от глаз маминой коллеги. – Спасибо тебе, Лиль.

      – Вот когда все получится, позвонишь мне из России и скажешь свое «спасибо», а пока тебе надо как-то выбраться из квартиры, минуя очередного Джо. Интересно, на какой фабрике этих амбалов штампуют? Все на одно лицо.

      – У тебя все окна выходят на одну сторону, где как раз этот Джо и слушает Синатру, сидя в машине.

      – Карина, давай еще раз и по порядку…

      – Я незаметно сваливаю из твоей квартиры, добираюсь до аэропорта Кеннеди. Рейс Нью-Йорк-Москва с сорокаминутной пересадкой в Цюрихе. Прилет в Домодедово, откуда я еду на Казанский вокзал и там уже на поезде поеду к этому, – кивнула я на открытый ноутбук, – Калинину. А если он мне не поможет, то буду действовать по обстоятельствам.

      – Только звони мне, Карина, чтобы я не волновалась.

      – Ты понимаешь, что Дима догадается…

      – Ой, – отмахнулась Лиля, – плевала я на него. Не опустит же он меня в цементе на дно Гудзона. Мы не в России и сейчас не девяностые.

      – Спасибо.

      Лилии палец в рот не клади. Она морально может уделать и Диму, и всех его Джо.

      – Карина, еще… Если вдруг тебе понадобиться какая-нибудь помощь, то в том же городе живет Ставров Евгений Алексеевич, он работает в полиции. Скажешь, что от меня, если он, конечно, еще помнит свой цветочек.

      Говорила это Лиля с таким выражением лица, с такой интонацией, что прям сердце сжималось. Видимо, этот Евгений Алексеевич не просто старый знакомый. Может, когда-нибудь я попрошу ее рассказать мне эту историю, но сейчас пора.

      – Итак, какие идеи?

      Лиля тряхнула головой и снова стала сама собой.

      – Идем, – сказала она. – Высоты не боишься?

      – Ты же знаешь, что нет.

      – Тогда я придумала, как тебе незаметно улизнуть от любителя Фрэнка Синатры.

      Глава 2 Андрей

      Я мучил себя и мучил студентов. Даже открытые окна не спасали в аудитории под самой крышей. Все каждую минуту смотрели на часы или в телефоны, но время тянулось невыносимо медленно. Даже не думаю, что они что-то запомнили из того, что я говорил.

      Когда я почти превратился в вареного рака, лекция закончилась. Наверное, мне хотелось вылететь из аудитории с радостным воплем, но преподавательский статус не позволял.

      Едва последний студент вышел из аудитории, даже староста не дала заполнить журнал, как я услышал:

      – Андрей Григорьевич?

      Да, именно с вопросительной интонацией. Прогульщица? Заочница? Я поднял глаза и увидел перед собой молодую девушку, даже почти девочку. Светлые волосы, собранные в неаккуратный хвост, ноль макияжа… И какая-то усталость на лице, как будто она не спала сутки.

      – Зачет? Курсовая? Экзамен? – спросил я.

      – Ни первое, ни второе, ни третье, – ответила она, подходя ближе.

      – В этих стенах больше ни о чем я не разговариваю.

      – А вы зануда.

      – Что, простите?

      – Вы