Университет Вредной магии. Ника Ветрова

платьев у тебя – трещащий по швам шкаф.

      – Это ты сейчас к чему? – вскинулась Света, мгновенно превращаясь в разъяренную ведьму.

      – Это я к тому, любимая, – улыбнулся ей световой дракон, – что сейчас оно всего лишь платье, так себе платьишко даже, а тогда это была ценность, жизненная необходимость, смысл существования! И, получив ее, ты раз одела и в шкаф запихала, а если бы не купил… Улавливаешь, о чем я?

      Не знаю, что там уловила Светлана, лично я сочла необходимым заявить:

      – Я не платье.

      – Никто и не спорит, – заверил меня Филимон.

      А Горыч вдруг сказал:

      – У меня такое тоже было… Бывает, учуешь бабу…

      Грозный взгляд Фила – и лексикон Горыча мгновенно сменился.

      – В смысле увидишь женщину, и так в сердце западет, что ни спать, ни есть, ни вздохнуть. И кажется – вот она, единственная, не такая, как все, особенная, уникальная. И – как заболел. И на все готов – звезды с небес, луну из озера, и добиваешься ее, добиваешься, и на подвиги разные готов… А потом все, твоя баба. День имее…

      – Гор! – рявкнул Филимон.

      – В общем, год-два – и надоедает, и как-то сразу врубаешься, что у нее все как у всех, и вообще, там вон следующая в озере голышом пле…

      – Зуб выбью, – меланхолично пообещал Филя.

      – Короче, девчонки, суть вы уловили, – закончил Горыч.

      – Да, примерно, – нехорошо протянула Светлана, делая хватательное движение, будто скалку искала, и хмуро на мужа поглядывая.

      Фил пересадил меня на диван, обнял свою Свету, по мужу Светлову, что-то прошептал на ушко, потом еще что-то, и так как мы с Горычем беззастенчиво ловили каждый звук, открыв рты, то и услышали:

      – Мое сердце в твоих ладошках бьется пятнадцатый год, неужели для тебя это ничего не значит?

      Света улыбнулась, потянулась к его губам, нежно поцеловала.

      А Горыч вдруг сказал:

      – К разговору о платье, этот четвертушка демонической крови, он ежели своего быстро не получит, окончательно крышей поедет…

      В комнате воцарилось напряженное молчание.

      – Реально свихнется, – Филимон тяжело вздохнул. – Тиаранг такой, помнится, в битве при Нессе, когда маги Алого чертополоха восстали и отказались продолжать боевые действия, он вышел и прямо сказал – или вы со мной, или против меня.

      – И? – заинтересовалась я.

      – А нет больше ордена Алого чертополоха, – тихо произнес Горыч. – Не привык мужик к отказам, Стася, бесят они его.

      Все опять помолчали, а затем Филимон сообщил:

      – Единственное, что может сбить вызов по ауре, это переключение внимания вызывающего мага… Свет, – взгляд на ведьму, – поделись со Стасей ночными рубашками, иначе кое-кто вообще спать перестанет. Горыч, собирайся, отвезешь Стаську на Печной вокзал, там найдешь Емелю Рыбака.

      – А летучий экспресс? – возмущенно спросила я.

      – Забудь, – посоветовал Филя. – На перекладных будешь добираться, иначе никак.

* * *

      Таким образом, в шесть утра, щурясь на поднимающееся