Уроборос. Часть вторая: тень рока. Михаил Таран

его живот в решето, торчали разорванные кишки, и изливалась кровь.

      Эзекиль огляделся. Справа трое доминионцев забивали прикладами еле живого гвардейца. Слева тоже появились О. С. С.Ч. и быстро расползались по траншеям в надежде закрепиться в них.

      Где-то сзади грохотали взрывы, учинённые «Искупителями» и полевыми минометами иерихонцев. Удивительно, но сейчас эти взрывы казались капралу какими-то далёкими и практически нереальными. А ведь совсем недавно они разрывали его боевых братьев на куски и содрагали землю, заставляя её пылать. Закружилась голова. К горлу подкатила тошнота. Эзекиль медленно уселся на рыхлую землю траншеи.

      – Мы добрались. Это немыслимо, но мы всё же добрались, – неразборчиво бормотал капрал, оглядывая заваленную трупами гвардейцев траншею.

      Нет, конечно, это ещё не конец. Их суицидальная миссия только началась и Эзекиль Монг это прекрасно понимал. Впрочем сейчас у них есть право на небольшую передышку, по крайней мере, пока иерихонцы не решат их отсюда выкурить.

      Глава 2 «Выжившие»

      Распухшие ноги невыносимо гудели от усталости. Пожалуй, ему ещё никогда не приходилось так быстро бегать. Даже на учениях. Особенно на учениях! Видел бы его сейчас инструктор Краус, наверняка не поверил бы своим глазам. Не поверил тому, как быстро и ловко может бежать вечно отстающий Монг. Да, все эти годы казарменной муштры теперь кажутся Эзекилю сказкой. Сказкой, о которой остаётся только мечтать. Стандартные армейские сапоги были невероятно тяжёлыми из-за закреплённых на них бронепластин. Эта громоздкая обувь совершенно не подходила для марш-бросков. Бежать в таких сапогах было сущим наказанием. Глупые и старомодные портянки, что по какой-то неведомой причине до сих пор использовались в О. С. С.Ч., вечно сбивались и стирали ноги в кровавые мозоли. Да и сами бронепластины ни на что не годились, ведь их пробивал даже архаичный «разящий». Капрал внимательно разглядывал ненавистные сапоги, понимая, что в одиночку ему их снять навряд ли получится. Он тут же представил, как просит одного из солдат о помощи и как тот над ним потешается. А Эзекиль совершенно не любил когда его выставляют дураком.

      Дрожащими от переизбытка адреналина руками, Эзекиль снял с головы каску. Волосы, что прятались под ней, стали белыми как снег. Они стали совершенно седыми, словно у дряхлого старика. А ведь ещё каких-то пару часов назад они были чёрными как смоль. Он унаследовал такие волосы от матери и от того было ещё обиднее, ведь теперь была утеряна та незримая связь с ней, которую он так боялся потерять. Лицо молодого капрала тоже изменилось. Появились морщины, черты лица заострились. Пережитый ад оставил свой отпечаток на его теле и душе.

      Он закрыл глаза, пытаясь поскорее придти в себя. Откуда-то сзади доносились отдалённые звуки взрывов артиллерийских снарядов, что неустанно продолжали перемалывать