Мыльный трип в прошлое. Алинда Ивлева

как ребёнок, прильнул к кожзаменительному чёрному сиденью щекой, поглаживая бак вороного цвета. – Перекрасил, – он гордо схватился за руль и выволок мотоцикл на улицу.

      Мне стало невыносимо скучно.

      – И что дальше? – уточнила, залезая на свой велик.

      – Кататься поедем?

      – Я? Со мной?

      – Ну, блин, если каждый на своём, как ни крути педали, «Аист» твой не полетит, – Роман усмехнулся, засучил рукава и лихо вскочил на «коня». С чёрным «Юпитером» они слились воедино. Рома крутанул вниз ручку газа, байк затрещал, пыхнул сизым дымком и заурчал во всю мощь движка. Я схватила пачку писем, засунула под куртку, смело прыгнула сзади, обхватив его талию.

      Ромка самоуверенно глянул через плечо, и мы ворвались в город, глотая жадно черемуховый июньский воздух. Если меня спросите, какой момент хотелось бы вернуть, не задумываясь скажу – этот. Я прижалась своим телом к нему, мы неслись над дорогой. Казалось, что пелерина облаков обнимала, а ветер отеческой рукой подталкивала нас. В любовь… Все девчонки, конечно, в 15 думают только об этом.

      – В парк? – разорвал умиротворение голос Ромки. – Костёр разожжём?

      – С сосисками?

      – Будут тебе сосиски, заскочим в магазин. – Или одной большой сардельки хватит?

      – Чего? – я не поняла шутки.

      – Проехали.

      Заскочили в магазин и в парке свернули на узкую тропинку с главной аллеи. Ромка сказал, что лучше подальше уйти от собачьего дерьма и чокнутых собачников. Мы затащили байк по кочкам в наиболее густую и малолюдную часть парка. Он поставил мотик к дереву, скинул куртку и расстелил на траве, развалившись на ветровке, вытянул ноги. Я почувствовала какой-тот необъяснимый мандраж. Чтоб унять дрожь в теле и не выдать беспокойство, принялась быстро собирать хворост, положив письма на куртку.

      – О, да у нас тут розжиг есть, – Роман выхватил из пачки письмо и прочитал адрес отправителя: – Горнобадахш… чего? Бадахшанская Автономная область, Хорогский район. Это где вообще такое?

      – В Таджикистане.

      Ромка присвистнул.

      – Начитанная. От нечего делать, наверное, письма почитываешь? Все любознательные – самые умные, даже Эйнштейн считал, что любопытство важнее интеллекта, – я бросила ветки на землю и выхватила письмо.

      – Дурак ты и не лечишься! – во мне нарастало раздражение. И что я могла в нём разглядеть?

      – Давай почитаем, ну любое, вытащи сама, никто ж не узнает, – Роман похлопал себя по коленке, словно подзывал домашнюю собачонку. Что-то стальное, злое блеснуло в его глазах. Я застыла в недоумении. Он прикалывается или ему действительно интересно знать чужие секреты, мысли, переживания, новости? Роман вырвал из пачки ещё письмо, с голубой маркой, и резко дёрнул за уголок. Я вскрикнула:

      – Не смей!

      – Ещё как посмею, – он с самодовольным видом вскрыл конверт, перевернул и потряс его. – Там деньги бывают, знаешь?

      – Какой же ты мерзкий!

      – Только сейчас это поняла? – он ухмыльнулся,