Лажа под названием жизнь. Любовь Гайдученко

всякие ненужные мысли, которые трудно было просто взять, да и выкинуть из уставшей головы. Она дотягивала часов до трёх, занимаясь всякой ерундой, а потом просто сваливалась на постель кулём, ничего уже не соображая.

      Вставала, естественно, поздно, с поганым самочувствием, с ещё более поганым предчувствием нового дня, который опять не принесёт ничего, кроме отвращения к жизни. Пила кофе – это святое. А вкуса его давно уже не чувствовала. Привычка свыше нам дана…

      Никому она не была нужна, даже самой себе… И ведь даже не заметила, как попала в это болото. Оптимизмом-то никогда, в общем, не отличалась, но чтобы так, совсем никак… Одно отвращение – от окружающего, от мира в целом… Так было недолго и свихнуться. Но она держалась – понимала, что в безумие ей выход заказан, мозги были не так устроены, безумию их было не одолеть, как оно ни пыталось, исподволь подкидывая ей неразрешимые проблемы.

      Потом весь день она тупо думала, как бы всё изменить, но в голову не приходило ни-че-го.

      Окружающие делились на две категории: одна, более многочисленная, была к ней целиком и полностью равнодушной, вторая пыталась лезть с советами. Ей было смешно (про себя, конечно) – ну чем ей могли помочь эти никчёмные слова, произносимые то ли от глупости, то ли от плохо скрываемого желания сделать ей больно. Ведь было заметно, что она несчастна (как ни скрывай – это всегда чувствуется, от тебя идут какие-то невидимые флюиды, даже если ты изображаешь на лице этакую милую фальшивую улыбочку), а люди – они недалеко ушли от куриц, которые, как известно, заклёвывают больную или смурную товарку по стае. Правда, её это не доставало – она была равнодушна к тем, кого считала для себя чужими, а таковыми были почти все. Ну что они, по большому счёту, могли ей сделать?

      И так бессмысленно проходили дни, месяцы, сменялись времена года… Ничего не происходило. Зиму она переносила плохо, в конце её совсем ослабевала, но и лето не приносило радости, просто физически становилось чуть легче, и меньше проблем возникало чисто в бытовом отношении.

      Она даже мечтать разучилась… Раньше её мечты были, конечно, несбыточными, но грели её душу, всё-таки теплилась в глубине малюсенькая надежда – а вдруг? Не всегда же в жизни одна чёрная краска, жизнь, как известно, полосатая, и вслед за неудачами всегда приходят хоть маленькие, но удачи, дело ведь не в размерах, а в перспективе, глядишь, и выплывешь на поверхность ненароком, не всё же тебя будет тянуть на самое дно… Но нет, она проигрывала любые поединки, как дошедший до полного отчаянья боксёр, которого только бьют, бьют, бьют – он даже боли уже не чувствует, а думает о том, как бы упасть и больше не вставать…

      В итоге с ней перестали общаться (несчастья – это как зараза, все боялись подцепить этот прилипчивый вирус), но она была этому даже рада – ей осточертело переливание из пустого в порожнее, которым человечество начало заниматься ещё с тех пор, как проживало в пещерах. От неё отказались даже близкие друзья, но с ними