На вершине мира. Кейт Уокер

из пунктов его задачи: доставить Клементину в Растаан как можно скорее.

      Но в то же время сделало бы невыполнимым другой пункт – провернуть это как можно тише, не привлекая внимания общественности. Если бы он ее похитил – а она непременно расценила бы это именно так, ее реакция последовала бы незамедлительно. Клементина устроила бы шоу на публике или, в худшем случае, начала бы паниковать. О тишине можно было бы забыть. Только не с этой девушкой. Если бы она начала просить помощи и звать полицию, даже здесь, в этой богом забытой деревеньке, она очень скоро привлекла бы внимание – не нужное ему внимание, – и все узнали бы, кто они такие и куда едут.

      – Ты никуда не уйдешь. Ни на ночь, ни на секунду.

      – Но… Пожалуйста…

      Клементина, похоже, решила изменить линию поведения – ее тон стал неожиданно мягким и волнующим. Конечно, она надеялась, что этот метод сработает. И что самое забавное, ее нежный голос подействовал на Карима. Как же ему хотелось услышать еще хоть слово из ее уст. Он представил, как этот голосок нашептывает ему что-то в постели, играет с ним, соблазняет его в темноте спальни…

      Совсем не это сейчас должно занимать его.

      – Тебе никогда не приходилось нарушать клятву?

      – Что? – Его брови сдвинулись, моментально сделав лицо непроницаемым. – Но…

      – Тогда ты понимаешь, как я себя сейчас чувствую. Я дала слово…

      – Кому?

      – Гар… Одному человеку, – быстро поправилась Клемми, ужаснувшись тому, что чуть не выболтала свою тайну. – Кому-то, кто очень мне дорог.

      Она почти назвала имя. Человеку… Гарри?

      – Ничто не имеет значения. – Тон Карима был непреклонным. Его лицо, казалось, было выточено из камня, ни один мускул не дрогнул, чтобы выказать симпатию или понимание. – Ничто не должно иметь значения, кроме твоего обещания Набилу.

      – Я знаю об обещании Набилу, и поверь, я его… – Слова застряли у нее в горле, завязались в тугой узел, и Клемми не сразу добавила: – Я его сдержу.

      У нее не было выбора. Она не смела рисковать дружественными отношениями двух могущественных королевств.

      Начало военных событий… Испорченная репутация ее семьи…

      Отец начал вбивать ей это в голову, как только подписал договор. Он считал это ее священной обязанностью. Клемми было около пятнадцати, когда она поняла, что все это значило для него самого. Та роскошь, в которой они жили, была куплена на деньги, вырученные им за продажу дочери.

      – Но не прямо сейчас, – попыталась она настоять на своем.

      – Тебе исполнится двадцать три года через девять дней. – Даже если бы он постарался, его голос не мог бы звучать более холодно. – Времени больше нет. У тебя была свобода, тебя ненадолго спустили с привязи, но теперь пора вспомнить о своих обязанностях.

      – Вспомнить о моих обязанностях?! Ты думаешь, я когда-нибудь о них забывала?

      – Тогда у тебя не должно быть вопросов, – отрезал Карим.

      Ярость кипела в ней, и она была не в состоянии сдерживать свои эмоции.

      – И что значит