Феномен заурядной старушки. Любовь Гайдученко

общеизвестными фактами и своими домыслами, так что ей хотелось сразу попросить прощения за то, что книга не могла получиться адекватной его гению. Она ведь не могла пообщаться с Моцартом, но могла бы пообщаться с Гением (она всегда про себя называла его так, да и книгу собиралась писать не документальную, а в очень свободном стиле, и не хотела, во избежание всяких проблем, касаться любой конкретики), ведь он был её современником. Но Валерия хотела попытаться выяснить хотя бы для себя, что же такое эта странная штука – гений, И почему он посещает нас на этой ужасной планете, где царит Зло, войны, болезни. Кстати, Гений в каком-то из своих интервью сказал, что он считает, что музыка способна искоренить зло и примирить врагов. Как все гении, он был наивен и далёк от действительности. Ну и что получилось из его попыток примирить непримиримое? С большими трудами и даже с опасностью для жизни оркестрантов он дал концерт в секторе Газа. И всё – дальше дело не пошло. А его попытки играть Вагнера в Израиле, где ещё живы пострадавшие от холокоста? Его после этого даже хотели лишить израильского гражданства.

      Кстати, Валерия почему-то не выносила музыки Вагнера, хоть в ней не было ни капли еврейской крови. И она не понимала, почему её так любит маэстро. Нет, понятно, что он прав, что музыка выше всяких там политических распрей и не должна в них участвовать. Помнится, ещё Оскар Уайльд в какой-то из своих пьес просто уничтожил этого товарисча, сказав устами какой-то леди, что под его музыку так приятно болтать – ведь она такая громкая…

      Впрочем, Валерии было многое в этой жизни непонятно. Например, она никогда не могла понять, почему в стране Бетховена возник фашизм. И когда она видела на экране эти сумасшедшие толпы беснующихся людей, жаждущих выразить свою дикую любовь к фюреру, поневоле думала о том, что не обошлось здесь без вмешательства какой-то мощной потусторонней силы, какого-то опыта с психотропным воздействием на массы. Это было так же непонятно и загадочно, как и пришествие на Землю гения. Но ей хотелось бесконечно продолжать свои домыслы относительно его личности, ведь он её интересовал как никто другой. Ей показалось, что одной из главных его больших работ было исполнение всех сонат Бетховена. В полном объеме он их играл дважды – еще довольно молодой, у Валерии имелась красивая студийная запись в каком-то старинном замке, и второй раз – когда он дал несколько концертов в берлинской Штаатсопер, где ему было уже за 60. Ей больше нравилось второе, «живое» исполнение, где зал слушает его, затаив дыхание, как один человек. Валерия побывала за свою жизнь на очень многих концертах, но такой публики никогда не видела. А ведь он родился в 1942 году, слава Богу, не в Германии, а в Аргентине. И ведь папы и мамы этих немцев, которые пришли на концерт, вполне могли сделать так, что никакого гения на свете бы не существовало – чисто физически, ведь он еврей, а они уничтожили несколько миллионов евреев.