Изображая невинность. Дарья Макарова

на новогодние каникулы, хозяева уступили его друзьям почти на месяц. Марина жаловалась, что шумели. А так, с самой постройки, здесь никто и не бывал. Дом напротив целиком принадлежит семье Цифля.

      – Юрий Петрович и его супруга, Алла, выкупили оба таунхауса и объединили их в один дом.

      – Они живут вдвоем?

      – Теперь, да, – невольно поморщилась Клава. – Дело в том, что Алла вторая супруга Юрия Петровича. С первой женой, Ольгой, они прожили больше пятнадцати лет. Почти все время я работала у них. Но не здесь, конечно, в старом доме. Это пару километров отсюда. После смерти Ольги, Юрий Петрович дом продал и переехал сюда. Они жили втроем: он, его дочь, Юленька и мать, Евдокия Семеновна. Но мужчине, понятно, без жены худо. Женился он во второй раз. На Алле. С матерью его они не поладили сразу. Иногда так ругались, вся улица слышала. Но долго им друг друга терпеть не пришлось – скончалась Евдокия, царствие ей небесное. Горе это и здоровье Юрия Петровича подкосило. Хворый стал, за последний год словно лет на десять постарел. А молодая жена цветет. Но не бросает его и то хорошо.

      – А дочь?

      – Дочь в Англию учиться отправил. Даже на новогодние каникулы теперь не приезжает, – тяжко вздохнула Клава. – Жалко девочку. Хорошая она. Сиротой при живом отце осталась.

      – У них большая разница в возрасте? У супругов Цифля, я имею в виду.

      – Почти двадцать лет, – усмехнулась Клава и продолжила. – В первом доме по вашей стороне все квартиры пустуют. Хозяева живут кто где. Одни в Америке, другие в Новосибирске. Приезжают редко. У них я тоже убираюсь раз в месяц, а зарплату они переводят мне на карточку.

      – Но напротив оба таунхауса жилые? Окна открыты и машины стоят.

      – Да, там живут, – подтвердила Клава. – Не скажу, что мирно, но живут.

      – Соседи не поделили куст сирени и устроили междоусобицу?

      – Разные они очень, – махнула рукой Клава. – Видела на лужайке странную скульптуру?

      О чем говорит Клава я поняла сразу – не заметить этот продукт чьей-то странной фантазии было просто невозможно. Огромная металлическая дура высотой метров пять представляла собой сплетение каких-то ни то лент, ни то змей. Она блестела на солнце, привлекая птиц и рождала во мне ясное понимание того, что современное искусство – это книга за семью печатями для такой серости как я.

      – Так вот, половина дома со скульптурой принадлежит Виктории. Она журналистка и вся такая…современная. Или как это сейчас принято называть? Эмансипированная? Одним словом, одна карьера на уме. Гости, торжества до утра бывают у нее частенько. А так, живут они с Тутанхамоном одни.

      – С кем? – решив, что ослышалась, переспросила я.

      – С Тутанхамоном, – усмехнулась Клава. – Это собака. Шпиц. Звонкая, просто ужас.

      – Понятно…– пробормотала я и покосилась на Горилку.

      – А за стенкой у нее семья Ереминых, – продолжала Клава. – У них трое малышей. Все погодки. Ира за ними одна следит. Не знаю почему, но няню они брать не хотят. Саша же все время на работе пропадает. Приезжает