Моя чужая. Ольга Гринвэлл

не первой свежести.

      – Тёма, – я тряхнула друга за плечо. – Немедленно вставай, нам надо идти.

      Он смотрел на меня, но словно не видел.

      – Лёлик, погоди, – пробормотал, пытаясь встать. – Дай отдохнуть. Что-то нет сил. Так хорошо…

      – Говори адрес, я вызову нам такси! – у меня не было с собой денег, но я надеялась, что были у Артёма.

      Заплетающимся языком парень кое-как пробормотал мне название улицы и дома.

      – Пойдем, – дёрнула его за руку. Наверное, он всё-таки заметил, что я очень уж рассердилась, и попытался подняться.

      – Золотко, – знакомый голос. Этот Костя вновь стоял позади, обдавая меня перегаром. – Куда ты уводишь моего приятеля? Он отдыхает. Мы все тут отдыхаем, и нам по кайфу.

      – Мне надо домой.

      – Домой ты всегда успеешь. Иди ко мне, глупышка, развлечемся…

      – Ты чего, Костян, убери от неё руки! – Артём, наконец, начал приходить в себя. – Она – моя. – Артём не успел уклониться. Кулак Кости угодил ему в скулу. Мой друг покачнулся, едва устояв на ногах, чуть пригнувшись, встав в стойку. – Оль, давай, дуй отсюда! – Остолбенев, я смотрела, как парни, словно нахохлившиеся воробьи, готовы были вцепиться друг в друга. – Сказал, беги!

      Отступив на шаг назад, я врезалась в приоткрытую дверь. Все происходящее казалось каким-то отвратительным сном. Сбегая галопом по лестнице, яростно жала кнопки телефона.

      9

      На крутых поворотах любви, порой, личный выход из жизни

      любимого человека – единственный шанс остаться в своей.

Игорь Субботин

      

      Мама уснула в кресле перед телевизором. Рядом с ней валялся мобильник. Усмехнулся – наверняка разговаривала с отцом. Лицо ее было уставшим, и я, решив не будить, накрыл ее пледом. Выхватив с полки первую попавшуюся книгу, прилёг на диван. Читать не хотелось, но так было легче засыпать. В последнее время самые различные мысли назойливо лезли в голову именно тогда, когда надо было спать.

      Дверь приоткрылась, и Дик просунул свою морду, будто спрашивая разрешения войти.

      – Входи, красавчик, – протянул к собаке руку, чтобы погладить.

      Дик действительно выглядел теперь по-другому. После длительного лечения – у него были сломаны несколько рёбер, порваны лёгкие и повреждена селезенка – мы с мамой его здорово откормили, и теперь его шерсть лоснилась, глаза блестели, и даже походка у него стала совсем другой. Пёс, прядая ушами, положил голову мне на колени и заискивающе на меня смотрел, показывая, что соскучился по Оле.

      Сразу после окончания тренировки я позвонил своей подружке, но, не дождавшись ответа, оставил ей сообщение на телефоне. Просил перезвонить мне при первой возможности. Тёмычу тоже дозвониться не удалось, и, вспомнив, что тот собирался повидаться с Ольгой, занялся своими делами. Прогулял Дика, разобрался в своих вещах, которые постирала мама, и уже совсем после ужина занялся переводом документов – небольшой подработкой, которую получил в одной