Билет на непридуманную пьесу. Светлана Викторовна Ильина

руки в молитвенном жесте.

      – Ну, это другое дело, – ворчливо заметил Плетнёв после небольшой паузы, – как, Дима, будешь с ней петь?

      Стасов пристально оглядел Ксюшу, как ей показалось – с головы до ног, и ответил:

      – За неимением гербовой пишем на простой. Вам нужно репетировать с Геннадием Борисовичем каждый день.

      Ксюша заволновалась и затеребила мочку уха, подсознательно чувствуя, что своими словами Стасов дал добро на пение с ним дуэтом.

      – Конечно, я с радостью, – ответила она, улыбнувшись. Но Дмитрий не ответил на улыбку, а как-то странно посмотрел на её руку возле уха, буркнул "хорошо" и стремительно вышел. Ксюша растерялась.

      – Я что-то не так сказала?

      – Девушка, не забивайте себе голову чужим настроением и поведением, – устало ответил Плетнёв, – как вас зовут, кстати?

      – Ксения Александровна Пономарёва.

      – Приходите каждый день сюда к часу дня, будем оттачивать ваше мастерство, чтобы не сильно была видна разница между Дмитрием Алексеевичем и вами. Вам понятно?

      – Да, я могу идти?

      – Идите, идите, учите партию, исправляйте произношение – ваш итальянский не выдерживает критики.

      То ли ветер был холодный, то ли щёки её слишком горели, Ксюша не знала. Она стояла на палубе и думала о прошедшей репетиции: мужчины показались ей надменными и не очень вежливыми, но всё-таки с ней занимались. Неужели сегодня началась её карьера?

      Следующая репетиция прошла без Стасова. Ксения весь вечер посвятила итальянскому произношению, и, довольная собой, пришла к Плетнёву на следующую репетицию. Но тому показалось мало её стараний.

      – А вы понимаете, о чём поёте? – задал он неожиданный вопрос после того, как она спела первую фразу.

      – В общих чертах, конечно, – пролепетала Ксюша.

      – О, молодые халтурщики, солист должен знать итальянский, как родной. Прочитайте вслух первое предложение.

      – Morrò – ma prima in grazia, deh! mi consenti almeno l’unico figlio mio avvincere al mio seno e se alla moglie nieghi quest’ultimo favor,

      – Прекрасно, а теперь переведите.

      – "Умру, но позвольте мне увидеться с сыном", – так, кажется, – прошептала она.

      – А вот и нет, – въедливо ответил Плетнёв, – она обращается к мужу, словно к Богу, а потому произносит слова "из милости", "не отвергай мольбы", "позволь"… Понимаете разницу между вашим почти юридическим текстом и тем чувством, которое Амалия вкладывает в свои слова? Давайте ещё раз.

      Геннадий Борисович казался не менее заинтересованным в хорошем результате, чем сама Ксения. Он терпеливо объяснял, как лучше спеть ту или иную фразу, подсказывал жесты, обращал внимания на динамические оттенки и заставлял перепевать по несколько раз одно и то же место, чтобы добиться нужной динамики. Ксюша с благодарностью повторяла, стараясь изо всех сил, и в конце репетиции она увидела, что Геннадий Борисович остался доволен её исполнением. Она уже повернулась, чтобы идти к выходу, как вдруг заметила, что в конце музыкального салона сидит Дмитрий Стасов и