На Муромской дороге. Сергей Шведов

все на эту дверь искоса посматривали. Люди по виду были самые обычные, правда, попадались отдельные экземпляры, экипировке которых позавидовал бы не только сержант Гонолупенко, но возможно и неведомый Стингер. – Васюковича не видел? – спросил у Коли гражданин с опухшим с адского похмелья лицом.

      – На что тебе этот энтэвэшник сдался, – вмешался в разговор оторвавшийся от Гонолупенко Портсигаров.

      – Я попрошу тебя, – неожиданно взвизгнул опухший. – В моём присутствии… – Да ладно тебе, – махнул рукой Портсигаров. – Что ты раскудахтался. Можно подумать, что я тебе на больную мозоль наступил.

      Опухший побурел от обиды, голова откинулась назад, а в голосе зазвучала слеза:

      – Вы знаете, как я вас уважал, Портсигаров, но сейчас скажу откровенно – вы антисемит! – Это я антисемит! – взъярился Портсигаров. – Нашли дурака, бесплатно на вас работать. Пусть мне Сосновский заплатит зелёными, тогда пожалуйста.

      Скандал привлёк внимание окружающих, послышались голоса: – Господа, мы же интеллигентные люди.

      – В гробу я вас интеллигентов видал, – орал не на шутку рассерженный Портсигаров. – Так Сосновскому и скажите. Даром я ни на кого не работал и работать не буду. Тем более антисемитом.

      – О Господи, – воздел руки к потолку гражданин в турецкой феске. – Портсигаров в своём репертуаре.

      – От педераста слышу, – не остался в долгу скандалист. – Развели здесь гей-клуб. – Кошмар, – дыхнуло негодованием общество, – Мы же интеллигентные люди. Это же дискриминация по половому признаку.

      – Ложь! – громовым голосом произнёс Портсигаров. – Наглая ложь! С любой бабой хоть сейчас расцелуюсь, даже с Примадонной. Но с Запейкиным – никогда.

      Возможно, скандал продолжался бы и дальше, но тут дверь дрогнула, и собравшиеся вздохнули с облегчением.

      Балабанов ждал чего-то особенного, но вышел некто промежуточного пола, во всяком случае, в юбке. Разочарован был не только капитан, разочаровано было

      всё общество. Из чего Балабанов заключил, что существо в юбке вовсе не Примадонна.

      – Шотландец, что ли? – полюбопытствовал он у соседей. – Какой там шотландец, – хохотнул ещё не остывший Портсигаров. – Это же Боря. – Поздравляю, господа, – томно сказал Боря. – Банкет отменяется. Бригада Рыжего взяла электростанцию, сейчас отключат свет и начнут грабить.

      – Да что же это такое, – взвизгнула стоящая неподалёку от Балабанова дама. – Перед иностранными гостями неудобно. Куда мэр смотрит.

      – Да что там мэр, – огорчённо махнул рукой Коля. – Сосновскому надо звонить. – Правильно, – проблеял Запейкин. – Мы же цивилизованная нация. Пусть при свете грабят. Так и Рыжему и народу удобнее.

      – Я позвоню Сосновскому, – сказал опухший гражданин, искавший Васюковича. – Рыжий совсем распоясался. Срывает международное мероприятие. – Передай Сосновскому, что Стингер с нами, – крикнул вслед опухшему Коля. – Цивилизованное человечество нам не простит!

      – Дадут