Он, она, они, или Отголоски. Наталья «TalisToria» Белоненко

оценок – подстерегают. Много глаз смотрят. Нет, никаких жалоб, просто легкое напоминание.

      Но если по жизни, теперь накрепко переплетенной с «пышной» карьерой, он выбрал «кричащий» и фривольный внешний вид, к какому неминуемо обязывала публичность, то сейчас…

      Он обернулся, и встретился с карикатурной гримаской новой соседки, постукивающей взглядом по часам. Мило, но…

      – Что?!!! Тебе проще, я посмотрю, когда у тебя тут появится выбор! В шкафу!

      Она уже была в своем вчерашнем вязаном голубом свитерке, брючках обманчиво-классических, хотя типа лосинах, и даже в шарфе. Уже.

      А он… Ну да, он – пока одевался, и снова множил вещи на кровати. Уже без надежды, что это уберется… сегодня.

      И да, теперь это её уже касается… Остается это признать.

      – Еще немного, и ты начнешь опаздывать, не я!

      Кажется, она как всегда права. И кажется, это уже начинает сладко подбешивать.

      – Хочешь, чтоб я провалился на смотринах у тещи? – уличил он. И сам одновременно испугался своих формулировок, и кайфонул от этой… свободы. Играть с такими словами, нырять на эту глубину.

      Он сам не знал, в какой момент к нему пришло и укоренилось вот это «Все, забираю. Её. Себе»… В какой момент она «продала» ему себя, говоря современным языком не цифр, а «гуманитарного маркетинга».

      Возможно, это случилось в тот момент, когда она так нежданно позвала его, вот этим своим кротким «Можно?!», кивнув ему в грудь, на пластиковую бутылочку в руке… Она попросила… воды. Или чего-то столь же живительного и всеобъемлющего, и он мгновенно прочитал этот месседж глаза-в-глаза. Она взяла из его рук, и в этот момент – предложила… расписалась в своей готовности что-то отдать взамен. Столь же личное. Он дал ей «испить из своего кубка», «из своего источника» – пластикового, с надписью «аква». А потом, отхлебнув оттуда сам, понял, что это стало странным венчанием. Пред людьми и Богом, его Богом Музыки. Никто ничего не заметил, но с этого момента его жизнь куда-то повернула.

      – На твоем месте я б за тестя больше переживала. – уже нисколько не растерялась она – то ли восприняла шуткой, то ли пропустила мима.

      То ли смирилась.

      – Не, мы с ним вчера норм пообщались. Он же меня в дом пустил.

      – То он по неосторожности. Думаю, сегодня у него накопится много… недосказанного… – Артёму нравился тон, который она подхватила… Или задала? Он чувствовал легкость рядом с ней. И в то же время её шуточки подчеркивали её серьезность. Как бы парадоксально это ни показалось. Поминутно он узнавал её всё больше, и это всё больше ему нравилось.

      Когда-то знакомые намекали ему, что он довольно сильно подстраивался под любимую девушку. Имеет такую склонность к компромиссной почти послушности (которую он называл не###стостью»). Даже когда не намекали, (а близкие друзья никогда не лезли в его личное) – он кожей ощущал вот это снисходительное, но чуть раздраженное «ну да ладно, тебе с ней жить, разберешься»… Пока он искренне гордился своей житейской неприхотливостью, и с удовольствием баловал любимую уступками и примирениями.