Балканский Декамерон. Е. К. Зелинская

приезжали оттуда совершенно обалдевшие женщины и годами рассказывали о красавцах-сербах, которые живут на солнечных берегах в недосягаемой для жизни стране.

      И вот мы здесь.

      – Марьянович уже совсем старик, – заметил он.

      – Не смей так говорить! – вскричала Люба.

      – Не такой уж старик, – сказала я. – Я видела его на приеме в Русском Доме. Представьте, стоим мы с приятелем-фотографом, вдруг подлетает одна моя знакомая, Света, хватает его за руку и вопит: «Бежим со мной, скорее, я заплачу тебе за фотку, только бегом», – и она волочет его куда-то, ловко лавируя в толпе.

      – А что там? – спрашиваю я. – Да это Марьянович приехал, – сказал кто-то из сербов.

      – Марьянович? – и я несусь следом. – У меня тоже, кстати, и фотка есть!

      – А фильмы про индейцев? Гойко Митич! Да достаточно было в компании, где все приуныли, сказать: «ГОЙКО МИТИЧ!» – и сделать вот так, – Люба приосанилась, вскинула подбородок и приподняла локотки, – и у всех сразу поднималось настроение!

      Он слушал, переводя взгляд с одной на другую. Мягко перебирал струны, словно сопровождая редкими аккордами наши восторги.

      И вдруг сказал: «Слушай, а ведь это же готовая программа. Мы соберем в студии Джордже, Радмилу Караклаич…»

      – А она еще жива? – бестактно вставила Люба.

      – Да я сама ее видела на том же приеме, – осекла ее я, отмахнувшись, потому что идея уже завладевала мной, как массами.

      Он встал и начал ходить по комнате.

      – И вы в том же темпе рассказываете… Гойко живет в Германии. Но это не вопрос. – Он остановился и посмотрел на меня: – Нет, это даже не программа.

      – Да, это вполне на телефильм. Полно у вас ведь наверняка осталось старых кадров, в наших архивах берем голубые огоньки.

      Теперь Люба переводила взгляд с одного возбужденного лица на другое.

      – Напишешь синопсис?

      – Да плевое дело. Люба, нам пора.

      – Как ты ловко упаковал наши восторги!

      – Ах да, мы как раз с тобой вчера говорили – что мы продаем? Мы продаем свои эмоции.

      – Это как у Вайды, помнишь? Все на продажу.

      – Нам надо найти заправку.

      – Ты как Рыбакова! – кричу я, – это она вечно сбивает всю мою романтику: «Таня, какая лунная дорожка на море, посмотри…» – «Где у тебя таблетки лежат? У собаки понос».

      – Ты что, хочешь, чтобы мы здесь встали?

      Хочу ли я, чтобы мы встали? Направо от нас идет вверх темная скала, а налево – голубая кромка моря, и на ней замерли лодки. Вода прозрачная и недвижная, и кажется, что эти лодки просто поставили сверху какой-то могучей рукой.

      Хочу ли я, чтобы мы здесь остались? Что я вообще хочу?

      2

      Танин сад похож на подмосковную дачу. На ощупь, на цвет и на запах. Вот так же скользила моя ладонь по перилам, когда я спускалась по ступенькам, стаскивая вниз все, что могла унести в одном чемодане. И так же заглядывали на балкон красные розы. И пах сухой травой и перезревшими яблоками сад. Только за высоким забором московской