Пустота в квадрате. 1–8 тома. Алексей Владимирович Галушкин

одно – задерживаться здесь мне было нельзя. Можно, разве что, воспользоваться оставшимися ресурсами и попробовать вернуться на свой корабль, который, напомню, неизвестно где был.

      Хотя, если так подумать, где он еще мог быть, кроме как на Гидре?! Да, да, да – именно так. Не думаю, что взрыв был настолько силен, чтобы разнести на куски не такой уж и маленький планетоид. Если бы Гидра была разрушена, до скорее всего я бы тут сейчас не рассуждал, а был разбросан по Вселенной в виде разрозненных атомов. Там бы никакой суперскафандр не помог. И если даже допустить, что такой силы взрыв скафандр бы выдержал, то я внутри него точно превратился в безе или что-то подобное взбитое и воздушное, типа мороженого. Но я был цел и невредим, не считая пары десятков шишек. Да и скафандр мой каких-либо видимых повреждений не получил.

      Все говорило в пользу версии о том, что взрыв был не слишком силен. Вероятно, это даже не торпеда и не бомба вовсе была, а утерянный кем-то когда-то ракетный ускоритель. Я его маленько прожег, вот топливо в итоге и рвануло, как селитра в Бейруте. А меня закинуло столь далеко лишь потому, что я оказался в том злосчастном проходе, словно в дуле пушки. Потому, словно картечь, на снаряд я точно не тянул, и унесло в открытый космос. Вот и все. Просто и ясно.

      Мой же корабль стоял на противоположной стороне Гидры. Он был хорошо заякорен и вряд ли куда оттуда до сих пор делся. Так что искать мне следовало не свой кораблик посреди пустоты космоса, а спутник Плутона под названием Гидра. Благо она в этом царстве вечного мрака была самой блестящей, за исключением Солнца. Ну и Плутона с Хароном, за которыми она видимо и схоронилась от меня.

      Хотя был и еще один вариант, что пряталась она теперь еще и в облаке дыма и пыли, которое создал взрыв. С учетом практически отсутствующей гравитации это безобразие еще очень долго могло скрывать непроницаемым покрывалом и Гидру целиком, да и мой корабль.

      Как «МИР» мог помочь мне в поиске, я пока вообще не представлял. Правда и саму станцию я тоже не представлял. Думается так – раз кто-то ее сюда пригнал, значит она все-таки была адаптирована для работы в этих зверски холодных условиях и, наверное, прошла какой-то технический апгрейд, особенно в плане обновления устаревшей электроники и экипировки для работ в условиях, приближенных по температурному режиму к абсолютному нулю.

      В принципе, я видел внутри плоские мониторы. Если я правильно помню, в начале нулевых в обиходе были еще электронно-лучевые трубки, тем более, что станция была создана и запущена на орбиту еще в далеком 1986 году в СССР. Тогда точно современными электронно-вычислительными компьютерами не пахло. Но сейчас на борту все явно было по-другому – современнее того архаизма.

      Но все же, не смотря на переоборудование, все выглядело по-прежнему древним, как при посещении музея космонавтики. Я бы не сказал, что в моем модуле все прямо тоже архисовременным было или я купался в какой-то роскоши. Тем не менее, у меня все было современное, а современное оборудование отличалось от старого в основном тем, что